На медицинской комиссии, при поступлении, врачи придирчиво измеряли рост кандидаток. Эмма окидывала взглядом столовую:
Все высокие, светловолосые, голубоглазые, как на картине Циглера, она горько усмехалась. Кандидаток обязывали предоставить рекомендации от офицеров СС, руководителей отделения Лиги Немецких Девушек, или нацисткой женской организации. Документы, как и у мужчин, проверяли до шестого, и седьмого колена. Девушки сдавали письменный экзамен, с диктантом, и сочинением, на темы нацистской идеологии. На устном испытании они отвечали на вопросы о «Майн Кампф», истории рейха и НСДАП.
Кроме того, все прошли спортивные испытания, бегая стометровку, отжимаясь и подтягиваясь.
Несмотря на возраст, и двоих детей, ее светлость Ингеборга щеголяла отменной фигурой. Начальница обгоняла на стометровке девушек, младше ее на два десятка лет:
Наше здоровье принадлежит фюреру и рейху заявляла она, умеренность в еде и отсутствие вредных привычек, вот ключ к долголетию курение и спиртное в Оберенхайме запрещали. Шкафчики девушек, и кельи обыскивали. Партайгеноссе Ингеборга поощряла доносы учащихся друг на друга. Им давали увольнительные, в город, но не позволяли выходить с территории школы в одиночестве:
Никакого толка от увольнительных, кисло подумала Эмма, не спрятаться от любопытных глаз она рассказывала девушкам о западных пригородах Берлина, которые миновал поезд:
Ничего, бодро сказала себе Эмма, осталось немного потерпеть. Два дня экскурсии, и нас распустят по домам. На вилле можно покурить, выпить вина, с папой и Генрихом она нежно улыбнулась:
Марта не курит сейчас. Скоро дитя родится, я стану тетей в школе, кроме начальницы, ни у кого детей не было. Ученицы все оказались младше двадцати пяти лет. Замужней, вернее, вдовой, среди них была только фрейлейн Антония. Испанка поджимала губы:
Подобное и браком назвать нельзя. Я жила, как в тюрьме, с коммунистическим варваром фрейлейн Антония поступила в школу по рекомендации абвера, военной разведки. Девушки предполагали, что после окончания курса, испанка возглавит обучение в одной из школ, готовящих агентов для работы на восточном фронте. Фрейлейн Антония отлично знала русский язык, бойко печатала на машинке, и стенографировала. Она быстро научилась работать на рации. Испанка, несколько раз, выступала перед девушками, рассказывая соученицам, об ужасах жизни в большевистской России. Абвер хотел, чтобы фрейлейн Антония вела работу среди русских военнопленных, женщин, содержащихся в концлагере Равенсбрюк:
Скоро появится русская добровольческая армия, уверенно сказала испанка, в ней понадобится женское подразделение. Мы будем обучать медсестер, радистов, телефонисток их еще не возили на экскурсии в концентрационные лагеря. Многие девушки намеревались поступить в тамошнюю охрану, и получить на погоны мертвую голову.
Глядя в прозрачные, светло-голубые глаза фрейлейн Антонии, Эмма, почему-то, всегда ежилась. Испанка оказалась аккуратна и немногословна. Она отлично стреляла, и преуспевала на спортивной площадке. Эмма руководила школьным хором. Фрейлейн Антония солировала в песнях:
У нее сопрано, как у Марты размышляла Эмма, но у Марты голос более нежный. Антония вся, как гренадер, и поет резко. Хотя фигура у нее отличная растолстеть в школе было невозможно. Девушками разрешали сладкое раз в неделю, по воскресеньям, когда на десерт подавали простое печенье, приготовленное руками студенток. Фрау Ингеборга позволяла девушкам съесть только две штуки. Начальница ссылалась на статьи в женских журналах, где сахар называли губительным для здоровья.
Ученицам выдавали маленькую стипендию. В увольнительных девушки покупали конфеты, сладости присылали в передачах, из дома. Фрау Ингеборга безжалостно конфисковала все запрещенные вещи:
Помните о солдатах на восточном фронте. Вы обойдетесь без шоколада. Подарки отправятся в окопы, на Волге каждую неделю, в большом зале училища, они паковали посылки для «Зимней помощи». На уроках домоводства девушки вышивали свастиками кисеты для табака, вязали шарфы и жилеты, для вермахта.
Граф Теодор присылал дочери деньги. Эмма купила в Оберенхайме пряжу. После занятий и вечерней поверки, она вязала подарки для племянника или племянницы. На шапочке, пинетках и кофточке не было свастик. Эмма вывязывала елки и оленей. Девушка, ласково, думала: