В костер полетела клетка с кошкой.
И тут произошло невероятное. Ведьма вместо того, чтобы гореть, стала растворяться в воздухе, за ней веселой трусцой побежала черная кошка, а вместо них на костре загорелось Бог весть откуда взявшееся соломенное чучело. В шуме пламени слышался демонический смех.
Ведьма колдует! Ведьма колдует! Народ бросился бежать с площади. За ними бросились официальные лица.
Палач, видевший за свою карьеру и не такое, остался возле костра и поддерживал пламя до тех пор, пока на его месте не осталась только груда синеватого пепла. Истязатель собрал его в мешок и высыпал пепел в специально вырытую для этого
яму.
Отче наш
Прочел он молитву и забросал яму землей.
Вы не боитесь быть проклятым, мой друг? Закончив рассказ, спросил ректор у
Яблонского. Не боитесь, так сказать, кары небесной!?
А вы, Дмитрий Алексеевич? Вопросом ответил Яблонский.
Я, мой милый, прожил на свете столько, что уже ничего не боюсь, а вам жить еще да жить. Так что подумайте?
Да шучу я, шучу, поспешил успокоить ректора Яблонский. Подтруниваю. Не нужна мне ваша книга, я хочу остаться в столице.
Дмитрий Алексеевич пробарабанил по столу своими аристократическими пальцами ритмический рисунок и сказал:
Я пригласил вас сюда, мой друг, не в КВН играть! Не сценарий для институтского капустника писать, а по серьезному делу. Поэтому шутки в сторону.
Ректор замолчал и принялся чиркать шариковой ручкой пометки на полях лежавшего перед ним документа. Закончив, он продолжил:
Дело ваше. Вы можете в нее влюбиться, жениться, нарожать с ней кучу прелестных дитятей, но книга в кратчайшие сроки должна лежать вот на этом, Дмитрий Алексеевич ударил кулаком по полированной поверхности, столе. В противном случае,
я вас в порошок сотру. Зарубите себе это, мой друг, на вашем грекоримском носу. Ну, а если все пройдет гладко, то вы получите свободное распределение. И оставайтесь себе Бога ради в столице. Я только буду этому рад. Ну, собственно и все! На этом будем считать разговор законченным.
Ректор протянул студенту руку. Яблонский пожал крепкую сухую ладонь и направился к выходу.
Да, вот еще что, остановил Яблонского хозяин кабинета и, протянув ему коричневую сторублевую купюру, сказал:
Это вам на любовные расходы: кино, вино и прочие деликатесы.
Картина пятая
Со дня знакомства Яблонского с Катей прошел месяц, звонко-синий апрель. С
необычайно яростной грозы начался май.
Свежим, вымытым ночным ливнем, утром Григорий шел с папкой подмышкой и напевая придуманную им только что чепушенцию, вроде «я молод, красив, здоров и счастлив чрез это безмерно» по институтскому коридору.
О, на ловца и зверь бежит! раздался ликующий возглас декановской секретарши:
Это кто же у нас зверь? приветливо улыбнулся секретарше Григорий. Не я ли?
Именно ты. Заходи. Заходи. Звереныш
В капкан. В капкан. смеясь, поинтересовался Григорий. На заклание!
Какое заклание! Такого красавца как ты только на осеменение!
И в какие такие загоны?
В ректорский кабинет! Только что звонила ректорская секретарша Наталья
Сергеевна и в ультимативной форме потребовала тебя!
Зачем же я ей понадобился?
Не ей, а ректору.
Ну, это меняет дело, по какому вопросу вызывает?
Не сказала.
И когда нужно зайти?
Немедленно!
Значит, я пошел. Пожелайте мне удачи!
Я желаю всей душой, неожиданно запела секретарша, если смерти то мгновенной, если раны небольшой.
Выбираю рану засмеялся Григорий. И иду!
Не иду, а бегу.
А что так?
Говорят, зол как дьявол!
Ну, тогда действительно нужно бежать. Бегу. Лечу. Чу-чу-чу.
Яблонский выбежал из кабинета и сменил чу-чу, на сочиненную утром песенку «Я молод, красив, здоров и счастлив ха-ха, я счастлив», направился в кабинет Дмитрия Алексеевича.
И от этой песни институтские стены и огромные выходящие на весенний парк окна блистали счастьем. Даже обычно мрачные портреты научных мертвецов, что висели на институтских стенах, сегодня излучали если не счастье, то спокойствие, а это уже полшага от счастья!
Я молод, здоров и
Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела. споткнулось счастье Яблонского о слова, встретившегося у него на пути проректора по учебной работе. В институте за внешний вид (высокий, худой, бледный и фамилию Трансильванов) все называли его Дракулой.