Прикоснулась ладонью к её щекеблагословение - и заметила робкую улыбку в ответ. И она верит!Неудивительно, иначе бы ей здесь не служить.
Дверь закрылась, оставляя меня с последними верными друзьямикнигами. Есть ещё теплица и цветы в ней, но туда не пробратьсянезаметно.
Сняла, наконец, сапожки. И, закрыв лицо руками, заплакала.Беззвучно, без слёз. Пришлось научиться. И часто, ох, очень частотренироваться.
В среднем - раз в две недели.
* * *
Никак не могла заснуть.
Телевизора в моих комнатах нет - не пристало девице благородногопроисхождения таращиться на картинки, повествующие о всеобщем упадке,разврате и насилии. О видео я даже не упоминаю. Музыку слушать можноно не здесь, а в музыкальной комнате. Нет, спасибо.
Как мне всего этого не хватает. Особенно международных новостей.Всё, Майтенаринн, кончились новости. Нет и не было никогда другихстран. Твоя новая и единственная страна называется семья Тонгвер.
Книги тоже можно читать не всякие. Правда, с первого курса меняперестали фактически обыскивать, чтобы узнать, не протащила ли якакую-нибудь недостойную книгу. Думаю, что прислуга - никто кроме неё вмою комнату входить не должен - всё равно сообщает, что у меня там, наполках.
В сущности, не очень много. В основном, записки натуралистов,всякие поучающие романы, самым новым из которых лет триста. Несколькотомиков стихов. Дневников я не веду - то есть, здесь не веду. В жиломкорпусе Университета, в моих апартаментах, за сигнализацией и толстымистенами я ещё могу рискнуть вести дневники. И даже вела, наивная,некоторое время.
"Я помогу тебе, Светлая..."
Поможешь?
Почитала про подводный мир - любимый том из всего собраниясочинений Канри-Та, неутомимого, всё ещё живого и бодрого в своидевяносто лет путешественника. Мечтала уговорить его брать меня с собойв плавания. Сколько мне тогда было? Семь лет.
Но изящный слог Канри не достигал сознания. Запоздало пришлаусталость. Кончилось нервное напряжение, схлынуло с не появившимисяслезами. А призрак - он тоже померещился? Обожжённые холодом ладонитоже? Я посмотрела на ладони. Через день-два частично сойдёт кожа, какменя предупредили. Впрочем, руки-то всё равно в перчатках.
Легла поверх покрывала, не раздеваясь. Выключила свет, повернуласьна правый бок, закрыла глаза.
Оглушительно стучало моё собственное сердце.
Слабый, слабый скрип. Да нет, не может быть - ничто здесь нескрипит. В комнатах можно передвигаться бесшумно. Вот в коридорах - тамда, есть там чему скрипнуть и скрежетнуть. Всё те же традиции строитьдома так, чтобы ко входу в комнату нельзя было подобраться незаметно.
Я поняла, что рядом кто-то есть. Здесь, в спальне... или вбиблиотеке? Совсем близко. Движется, невидимый для глаза, оставляя впространстве слабую рябь. Подойдёт, чтобы наклониться надо мной и...
Я рывком села, ощущая озноб. Протянула руку, велела светувключиться.
Ничего не произошло. Выключатель никогда не ломался. Со страху яедва не закричала. Бросилась в сторону стены, к механическомувыключателю. Стукнулась обо что-то лбом - искры из глаз. Всё,дотянулась.
Свет зажёгся не сразу. Сплю, подумала я, глядя, как переливаетсявнутри плафонов разреженное жёлтое пламя.
И нечем обороняться. Как говорил наставник по военному делу,единственное оружие - писк. Ну, тут он меня недооценивает.
Свет зажёгся в полную силу.
Я обошла все свои комнаты. Не поленилась заглянуть в ванную, вкаждый из шкафов. Да, жаль, что нет настоящего оружия. Правда, вот этотканделябр вполне подойдёт...
Минут через пять я перестала приседать от каждого шороха и звукаиз-за стен и вернулась к кровати. Поглядела на книгу и вздохнула. Несегодня.