Не время, тихо проговорил он. Она незамедлительно нагрубила бы ему, если бы не расслышала в его голосе столь созвучные её настроению нотки сдерживаемой ярости. Не время, Марта. Мы ещё отомстим им, когда придёт наш черёд делать ход.
Но посмотри, что они делают! плача, воскликнула Марта. Посмотри! Неужели мы пройдём мимо?
Да, вздохнул Бирр. Мы не сумеем остановить их.
В чём-то он не ошибался. Огромный полк имперцев не под силу было удержать двум одиноким людям. Марта с ненавистью смотрела, как довольно ухмыляющийся Король отдаёт резкий приказ: и огромный колокол, чей чистый голос сопровождал её на протяжении всей её жизни, стремительно мчится к земле. Марта протянула к нему руки в бессильной мольбе с ребячьей надеждой, что он вдруг замедлит своё падение и аккуратно опустится на разогретые камни. Но этого не случилось. Ещё секунду назад вечевой колокол Кеблоно, его гордость и символ его независимости, сверкал на солнце всеми оттенками радуги, и золотистые зайчики пробегали по его серебряным, с замысловатой чеканкой, бокам, а вот уже от могучего колосса остались лишь неровные кусочки да прощальный звон, с тоской затихающий вдали. Марта непроизвольно прижала руку к груди: ей показалось, будто вместо колокола сейчас разбилось её сердце. Неужели?Неужели уничтожить ЕГО было так же легко, как и рассеять армию Кеблоно? Неужели на протяжении всего этого времени Империя играла с ними, как кошка с пойманной мышкой?
Смотреть на останки вечевого колокола было невыносимо тяжело, но Марта не могла отвести от них взора, словно её загипнотизировали в садистском стремлении усилить её страдания. С гибелью символа свободы исчезла и она сама, как бледный призрак. Теперь гордые кеблонцы стали рабами в услужении у высокомерной себялюбивой Империи. И Марте не нужно было видеть, как над шпилями ратуши взмывает авалорийский штандарт, не нужно было слышать торжествующие вопли имперских солдат, чтобы осознать своё поражение.
«Может быть, Дебллский гарнизон спасёт нас?» с тенью ободрившей её вдруг надежды она оглянулась, но
Но лучше бы она стояла к покинутым воротам спиной. Со стороны укреплений неслись звуки победного имперского марша, тюрьма и близлежащие кварталы гибли в огне, а воины Фолди гордо маршировали на воссоединение с королевской частью. Во главе колонны завоевателей Марта увидела министра: радостный и гордый победой, он гарцевал на своём тонконогом вороном жеребце, широко улыбаясь. От этой его улыбки девушку затошнило. Ей захотелось подбежать к нему и с размаху ударить по лицу. Но Бирр уже в который раз удержал её. Его руки дрожали от ярости, а голос полнился надежды:
Они заплатят за это! Обещаю!
Но какую цену на войне имеют слова? Даже жалкий камешек стоит больше, нежели любые громкие клятвы. Марта безучастно всмотрелась в укрытое тенью лицо друга. Нет, он изменился, он стал чужд ей, равно как и покорившийся Кеблоно. Ныне от её любимого родного города остались только воспоминания и вот эта жирная чёрная земля, которую они беззастенчиво топтали ногами. Наклонившись, Марта зачерпнула полную горсть рассыпчатых влажных зёрнышек и нежно поцеловала каждое из них. «Ни один имперец не посмеет осквернить мою последнюю святыню», решила она и крепко сжала кулак. Она чувствовала, как незримые оковы неслышной клятвы сжимают её душу в холодных тисках. Их хватка была во много раз крепче, чем у кандалов Ноули Виллимони, а Марте вовсе не хотелось вырываться из них. Она добровольно посадила себя в нерушимые застенки. Теперь она будет вынуждена находиться в них, пока не умрёт. И, возможно, так даже лучше.
Издалека донеслись жалобные крики, сдобренные одобрительным улюлюканьем имперцев: это какая-то женщина с уменьшенной копией герба Кеблоно на груди попалась в руки врагов. «Вот что ждёт всех нас, с леденящей кровь яростью подумала Марта, глядя, как женщину тащат в сторону виселицы. Если мы не покоримся, нас уничтожат.
Но это не значит, что у нас нет права на рокировку».
Бирр настойчиво потянул её за руку:
Марта, хватит. Я не могу спокойно смотреть на это!
Не смотри, ответила она. Действуй, коли ты действительно так храбр, как кажешься.