Билл уклонился, чтобы соседу было удобнее.
И господин быстро и толково рассказал Биллу про свою собачку. Та была, по словам рассказчика, ласкова. Когда господин отмывал её шерсть шампунем, она каталась и целовала его руку, по его собственному выражению. Но, стоило ему взять собаку за холку, у неё наливались кровью глаза, и она показывала господину зубы. Тут же она принималась извиняться и снова целовать и миловать своего дорогого друга.
Билл слушал с интересом, так как рассказчик был по-особому умён и выбирал главное.
Вот порода такая. За шею брать нельзя. Это тебе не мы, нибирийцы. Ей так прописано. Полная свобода.
Билл сказал:
Это мне нравится.
Сосед мельком глянул.
Он рассказал опять же быстро как вылечил свою собаку от чумки. Он уж простился с нею, думая уехать и загулять с горя на неделю. Но на удачу позвонил знаменитому ветеринару, служившему ещё при абсолютной монархии. Тот был глубокий старик, но во всех смыслах отлично держался на лошади. И, по словам господина, на любой из них мог открыть парад, хоть на горбунке. Смутно упомянул рассказчик, что старый доктор вылечил однажды какого-то генерала и единорога видел.
Сосед еле приметно понизил голос.
Бывал и в одном заведении ну, я там, знаете когда-то послуживал. Там ещё сам наследник от армии уклонялся, но врут, наверное. И вот он мне, этот старик, говорит
Сосед заговорил басом, чтобы изобразить голос старого всадника.
Басом густым говорит и петуха даёт, у него связки, как артишоки.
И, как выяснил Билл, старый ветеринар приказал выдать собачке не более и не менее, как полстакана самогону.
Тут, оказывается, рассказчик робко спросил доктора, можно ли дать собачке чего полегче? Старый доктор, который был немного грубияном, выругался, да так, что кого-то постороннего в трубке кашель взял. И ответил, что это никуда не годится мол, пусть рассказчик тут он хихикнул умоется этим своим презренным питьём от прыщей, коль они есть у него. И велел достать настоящего.
Рассказчик так и сделал. После паузы, которую он тоже умел держать, он сказал, что влил собаке самогон в пасть.
Клыки, как у дракона еле разжал.
Билл посторонился и сел ровно.
Влил. И смотрю, ничего не происходит.
Собака плакала и смотрела. Сосед положил руку на своё летнее колено.
Билл пригляделся к нему и тот мимоходом улыбнулся. Билл увидел, что лицо случайного соседа железное широкое с окаёмом из согнутых прутьев по бокам лица и подбородку. Брит тщательно, но уже вылезли прутики проволоки. Когда сказал «влил» и «плачет», глаза его оживились и потеплели, а прутья остались на месте.
Затем он сообщил Биллу, что уехал и попросил друга свершить неизбежный печальный обряд за него. Но когда вернулся, собака выбежала к нему.
И всё на месте. Красавица осталась.
Тронул свой глаз.
Только зрение изменилось. Издалека знакомых признавать перестала. Рычит и роет, комья бросает. А ближе подойдёт признает.
Ну, это плата. Сказал Билл. Откупилась.
Сосед кивнул. Автобус качнуло.
Транспорт у нас, конечно. Лучше в танке.
Сосед встал, шортики сидели превосходно. Взялся за поручень над передним креслом и, как стоял не шелохнулся, хотя автобус приподняло и бросило на старой боевой трассе, видать, в том месте, где некогда неудачно приземлился штурмовик.
Уходя, снова показал, трогая глаз.
Глаз-то
Вышел в абсолютную тьму, добавив против логики:
Хорошего дня.
Билл ответил:
Спасибо за рассказ.
Покачались на развороте холмы. Билл, не поворачиваясь, спросил:
Заметил?
За спиной ледяной голос ответил:
Сначала левый, потом правый.
Это что значит?
За спиной не ответили. Потом предположительно:
Тебе дадут выпить?
Но у меня нету чумки.
Будет?
Водитель объявила
Невесо тю, независимость.
Тю на тебя. Сказал Билл Асу, выкарабкиваясь из кресла.
Объявление женщины значило, что они приехали к месту. На площади Независимости в скромном здании сбоку располагался штаб императора.
Такое слово простое
Ас возразил:
Зато водит хорошо. Как в танке доехали.
Опять ты лезешь, милитарист. Танки вредны для асфальта.
Глубоко-лиловое небо с розовым отблеском звезды в водоёме укачивало лебедя, высоко воздевшего крылья. То был, конечно, памятник символ столицы. Когда-то здесь находилось грандиозное изваяние дракона Птаха, якобы созданного на Э номер седьмой кем-то из поколения великих испытаний.