Он повернулся. Именно такой, с лицом непроницаемым и совершенно лишённым примет индивидуальности, как у того бедолаги на смазанном фото, стоял перед ним. Нибириец повторил с той же степенью громкости:
Его величество просит его высочество.
Тебя просят Это не к добру. Сказал Ас.
Покидаю вас, господа Сказал Билл объедающимся гостям, кивнул, поклонился, но все промолчали, занятые едой или объятые страхом.
В этом молчании Билл, а следом Ас, вышли из гостеприимной кухни, провожаемые только взглядом шефа. Они не пошли в парадный зал, а молча разом свернули к чёрному выходу во внутренний дворик, куда шеф-повар помои выносил. Последовавший за ними дружелюбный нибириец очень почтительно, но с известной твёрдостью в голосе, сказал:
Ваше высочество, вас ждут у северных ворот транспорт, присланный за вашим высочеством
К Асу он принципиально не обращался. Билл остановился.
И что? Спросил он.
Нибириец слегка замялся, хотя до появления индивидуальных черт не дошло. Наконец, он решился и сделал жест, указывающий, очевидно, на северные ворота. Ас прочно встал у стены и ждал, не проявляя ни малейшей обиды на то, что он исключён из разговора. Жалость к бедному конвоиру мелькнула было где-то в его недоступной механическим повреждениям душе, но тут же коль мелькнула и исчезла. Ас не собирался простирать доступные ему нибирийские чувства на всех нибирийцев подряд.
Вот Билл дело другое тот медленно проследил, оставляя по мутному воздуху плохо освещённого закоулка следы карих глаз, за движением присланной шавки.
Нибириец решился. Не без усилия он выговорил:
Извольте, ваше высочество, следовать за
Он всё же умолк. Билл не пропустил оттенок удовольствия в интонации нибирийца. Сказал:
Бить я вас, конечно, не буду. Но вы никогда на моём жизненном пути не встретитесь. Вы уж сами позаботьтесь.
Нибириец выглядел, как нибириец, в одну минуту пересмотревший всю свою жизнь. Внезапно в его лице показалось что-то похожее на отчаяние и наглость.
Я выполняю приказ, ваше высочество. Ответил он. И не имею возможности уклониться от своего долга, как вы, ваше высочество.
Билл кивнул. Ему было приятно увидеть нечто нибирийское в глазах папиного робота.
Вот теперь я вижу, как приятно быть царским сыном. Сказал он. Сейчас побегу к папе, упаду и буду дрыгать ногами, умоляя его отправить вас топить котёл в прачечной где-нибудь. Там, где вы никому не сможете сказать вот это вот по поводу долга и где вы будете стирать то, что запачкали.
Робот не сдавался:
Офицера нашей организации обидеть может каждый
Билл отвернулся и вышел, Ас за ним.
Пока они добирались из предместья в столицу, их сопровождал дождь, крупный и очень тёплый. На остановке в жгучем и волнующем круге фонаря забрались в автобус.
Управляла большая и тучная нибирийка. Вела она так спокойно и быстро, что Ас сладко заметил, хватаясь за петлю:
Вам бы в армии водить.
Она кивнула тремя подбородками:
Так все говорят.
Лиловое небо Родины посветлело к ночи, обретая здоровую синеву. Билл никогда не мог запомнить остановок. Вернее, он помнил их почему-то в обратном порядке и теперь то и дело изводил Аса, наклоняясь к нему и испуганно шепча:
Ну, чё? На следующей?
Пока кто-то не сказал:
Ребята, вы бы сели вот свободные места.
Билл упал возле окна. Ас остался при своей петле.
Сначала юркнул в тень переулок с убежавшим котом, потом открылась старая широкая трасса, на которую некогда садились боевые звездолёты времён подавления Северной Нибирии. Фонари со знанием дела, выбирая то выразительную ветвь крестом, то серебряную полоску далёкого тумана над каким-нибудь озером, освещали тёмные холмы и вдоль дороги кладку стен, похожую на спрессованные яйца древних чудовищ.
Билл загляделся в окно. На лужайке в темноте показался кто-то рогатый. Тень перекрыла бледную полосу дороги. Это паслись козы. С ними бродила страшная с виду собака, косо поглядевшая на них и угодившая взглядом на лету автобуса прямо в глаза Биллу.
Смотрите, собачка. Сказал подсевший к Биллу седой плотный господин в синей майке и красных шортиках. У меня такой был пёс. Девочка. Волкодав. Красавица. Клыки вот.
Билл уклонился, чтобы соседу было удобнее.
И господин быстро и толково рассказал Биллу про свою собачку. Та была, по словам рассказчика, ласкова. Когда господин отмывал её шерсть шампунем, она каталась и целовала его руку, по его собственному выражению. Но, стоило ему взять собаку за холку, у неё наливались кровью глаза, и она показывала господину зубы. Тут же она принималась извиняться и снова целовать и миловать своего дорогого друга.