Какой-нибудь братушка? осведомился Редин.
Батюшка. Я его неплохо разглядел он в прошлый вторник благословлял меня в том храме, что на Полянке. Мы с ним тогда еще поспорили по поводу служебной просфоры для проскомидии я предложил ему некоторые добавления в ее состав, чтобы было удобней вырезать агнца, а он ответил мне, как какой-то дзэнский мастер: «За окном дожди, на стекле паук». Ну, а сегодня он попал в меня обглоданной куриной ногой: не целился, конечно, но рубашку испортил. Гад, конечно
Конечно, усмехнулся Редин.
Рядом с ним сидела грудастая блондинка.
Женщине мало одного мужчины, мужчине много даже одной женщины; в бесконечных мифах об Исиде и Осирисе в тех из них, где их матерью считается небесная богиня Нут, Исида с завидным постоянством пыталась воскресить мумию своего возлюбленного: у них общая мать, но она хотела от него ребенка, ее мозг кокетничал и не подпускал к себе кровь; возводя критичность в ранг абсолюта, Редин помнит, как в четырехкомнатной квартире на Беговой его попросили продегустировать несколько сортов вина, налив в каждый бокал по чуть-чуть.
Размышляя о даосском ощущении неба, о том, что небо это великая сеть, Редин слил все вино в большую кружку: «Чтобы нормальный глоток получился». Так он сказал. Окинул собравшуюся публику долгим взглядом и не посоветовав им искать утешения в религиозной литературе.
«Я приблизительно предполагаю, Олег Сергеевич, кем ты останешься в памяти потомков».
«Только не надо, Редин, переходить на личности!».
Придет конец. Уже пришел. Когда за свечкой отошел: сделав нормальный глоток, Редин в тысячный раз убедился в своей неготовности окосеть от столь слабой дозы. Неназойливо владея ситуацией, усваивая Марину Егорову под «Bridge over troubled water», пикируясь с ней по поводу Человека каким он должен быть, с кем ему следует спать, на что ему позволено положить.
Сейчас у него дома лежит нормальная рыба, и утром он будет ее есть; на его знаменах траурный крап не теперь, но тоже будет. Пока еще ночь сияй же жемчужная река, подступай рвота, прыгай по натянутым кривым моего взора расхристанный дрозд. Как по проводам.
Словно бы по линейкам нотной тетради узнавшего о переизбытке невесомости алеута.
Батюшка с грудастой блондинкой? поинтересовался Редин у вновь проигравшего Стаса Зинявина. Пускай Ради бога. Я не вижу в этом никакой патологии. Какая у него была машина?
Вроде «десятка».
«Десятка» ему по карману. Да и блондинка, если и не по карману, то чем-то он ее все-таки привлек модернизируется, Стас, наша православная церква. Оставаясь верной постановлениям семи первых вселенских соборов, идет себе
Они, нехотя вмешался Зинявин, не очень не признают слово «модернизируется».
А что признают?
Им нравится, когда говорят «актуализируется».
Станислав Зинявин говорит с таким уклоном, чтобы в голову Редина даже на секунду не пришла мысль его избить. Взвешивая каждый издаваемый звук тем же тоном, который выбирает уже уволенный тренер для беседы с психованным звездным форвардом: «Ты снова ничего не забил, но не кори себя, Саша, поверь на слово стрелянному воробью: сегодня ты хорошо не забивал»; Зинявин запарывает сложнейший удар от трех бортов, Станислав бы с удовольствием принял приглашение женщины, услышав от нее: «Добро пожаловать в меня» у Станислава прекрасный шанс занять призовое место на конкурсе «Кто тише всех занимается любовью».
Он бы пришел на него в фланелевой ночной рубашке, она бы распустила свои чувства, как волосы: Зинявин и она. Он и мрак в свете же нет тайны. И в дневном, и в электрическом.
Станислав включает сюда и Вышний.
Включает, выключая.
Батюшка, сказал Зинявин, мог привлечь ту блондинку не только деньгами. По собственному опыту знаю, что не только. Я про старика и морковный сок не рассказывал?
Вслух еще нет.
Ну, и пусть
Ладно, ладно, сказал Редин.
Два года назад у меня была охочая до этого дела женщина; я ее как же я ее, рьяно, в натяг, не зная предела, ну так приблизительно когда она от меня ушла, старик в моей кровати ее не сменил. Тут будь спокоен. Даже мысленно не представляй обратного. Зинявин нарочито угрожающе замахнулся кием. Пробелы в памяти у меня случаются, но не в упомянутом мною случае. Не в нем.