Жена его умерла, но зять с дочерью живут вместе с ним, и, поверьте, они ничем не лучше старого черта.
– Похоже, нас ждет приятный вечерок, – пробормотал Джеймс Лесли.
– О, милорд, не сомневайтесь, они кинутся пятки лизать вам и ее светлости. Вот только с остальными разговор будет короткий.
– А другого места нет? – с надеждой поинтересовался Джеймс.
Рори покачал своей огненной головой и скорбно развел руками.
Сэр Джон Эпплтон превратился в тучного старика, терзаемого подагрой. Его дочь Сара и зять Ричард оказались одинаково тощими и скучными. Они были на седьмом небе от того, что сам герцог Гленкирк с женой и дочерью почтили их визитом, и сразу усадили Фортейн рядом со своим отпрыском Джоном, очевидно, надеясь на чудо. Однако чуда не произошло. Джон, громкоголосый бесцеремонный хам, был так потрясен красотой и надменностью леди Линдли, что мгновенно притих и не сводил с нее обожающего взгляда. Такой девушки ему еще не доводилось видеть! Фортейн же откровенно игнорировала соседа по столу: к несчастью, юный Джон Эпплтон отличался прыщавой физиономией и потными ладонями, а непривычная молчаливость и неумение поддержать беседу отнюдь не возвысили его в глазах Фортейн. Джон показался ей глупым и ничтожным.
– Слава о ваших лошадях идет по всей округе, – заметил старик. – Удивительная вещь, если учесть, что у вас на землях работают ирландцы, да еще и католики. Наверняка обобрали вас до нитки!
– У меня трудятся как католики, так и протестанты, – мило возразила Жасмин. – И те и другие преданы мне, и я не делаю между ними различия, сэр Джон. Все они хорошие люди.
– Паписты! Идолопоклонники проклятые, – прошипел старик.
– Католики поклоняются не идолам, – внезапно выкрикнула Фортейн, – а Господу нашему! Что за чушь!
– Мадам, одерните вашу дочь. Она слишком дерзка и своевольна, – вскинулся сэр Джон.
– Фортейн, извинись, пожалуйста, перед сэром Джоном. Он не виновен в своем невежестве, – велела герцогиня Гленкирк дочери.
– Хорошо, мама, – с приветливой улыбкой ответила дочь. – Простите меня за ваше невежество, сэр Джон. Мама права, вас трудно в этом винить.
И, поднявшись, низко присела.
– Пожалуй, мне пора отдохнуть, – объяснила она, направляясь к выходу.
Сэр Джон и его семейка, не слишком убежденные в том, что Фортейн действительно попросила прощения, не смели, однако, спорить с самой герцогиней Гленкирк, зато про себя дружно решили, что подобная девица совсем не подходит их Джону. Слишком смазливая и чересчур языкастая. Вне всякого сомнения, такие плохо кончают. Поэтому хозяева ничуть не огорчились, когда гости объявили, что пора спать.
Рори, Адали и Рохане неохотно накрыли стол в кухне. Слуги недолюбливали ирландца и с подозрением посматривали на его необычных спутников. После ужина им объявили, что Рохана может ночевать в покоях хозяйки, а мужчинам придется спать в конюшне.
– Господин не потерпит вашего брата в большом доме, – угрюмо бросила кухарка. – Того и гляди зарежете нас в собственных постелях.
– Сомневаюсь, чтобы какой-то мужчина набрался храбрости приблизиться к постели этой особы, – со смешком заметил Адали, поднимаясь на сеновал и расстилая плащ на связке сладко пахнущего сена. – Ничего страшного. Приходилось спать в местах и похуже.
– Мне тоже, – согласился Рори, укладываясь и, немного помедлив, пробормотал:
– Она кажется счастливой.
– Так и есть, – подтвердил Адали.
– Хорошо.
– Вы так и не женились, мастер Магуайр? – полюбопытствовал Адали.
– Нет. Смысла не было. Земли мне не принадлежат. Что я могу предложить женщине? Дети только усложнили бы мою жизнь, ибо ирландцы по крови и католики по вере – чужаки в собственной стране, пока ею владеют англичане.