Да, а потом он заговорил о вас...
-- Обо мне?
-- Да, о вас, о Жозэ Робене, репортере . Он даже подчеркнул, что вам известны некоторые детали этого дела и вы собираетесь ими воспользоваться, чтобы...
Жозэ медленно встал. Его лицо становилось все серьезнее и внимательнее. Он бросил в пепельницу недокуренную сигарету и, опустив голову, принялся шагать вокруг стола.
-- Он сказал мне, что вы -- специалист по уголовным делам... Должен заметить, что я знал и раньше ваше имя...
-- Спасибо, --- поблагодарил Жозэ. -- Так вы говорите, что голос звучал странно? Что вы имеете в виду? Говорил мужчина или женщина?
-- Не знаю, -- неуверенно ответил Симони. -- Фальцет. И очень неестественный. Это-то и показалось мне странным, я никак не мог понять, мужской он или женский.
Репортер вернулся к своему креслу, сел, но тут же снова вскочил и провел ладонью по своим взъерошенным светлым кудрям.
-- Да... Дело чрезвычайно запутанное...
-- Мой собеседник точно указал мне место убийства, -- продолжал поэт. -- Город Муассак в департаменте Тарн-и-Гаронна.
-- Правильно. Вы знаете этот городок?
-- Немножко.
Симони нервно пригладил свои усы.
-- Это ужасно!
-- Посмотрим, как все развернется. Твердо пока известно одно: некий Гюстав Мюэ, букинист, житель Муассака, был найден в своей лавке мертвым. Его убили тремя револьверными выстрелами. Мы уже связались с полицейским комиссаром городка. Все подтвердилось -- убийство произошло вчера.
-- Вчера?
-- Да.
-- Значит, он сперва написал свой роман, а потом убил?
-- Да. Он сначала описал преступление, а потом убил!
-- И мы ему присудили Гонкуровскую премию?!
-- Вы не могли знать. Вы дали премию роману.
-- Это ужасно!
Гастон Симони с трудом проглотил слюну.
-- Мосье Робен, скажите, вы на самом деле собираетесь дать этой истории широкую огласку? Умоляю вас, не надо. Или хотя бы повремените. Ради этого я и пришел к вам. Вы представляете себе, какой поднимется шум! Скандал! Полиция будет нас допрашивать... Начнется следствие...
Человек в зеленой накидке, размахивая своими тощими бледными руками, продолжал:
-- Подумайте о последствиях... На карту поставлена честь нашей Академии. Вы представляете себе -- убийца получает Гонкуровскую премию! Мы ведь думали, что поощряем молодой талант, неведомого гения, а выясняется, что он убийца. Преступник! Литература поощряет преступление!
Симони говорил медленно, делая паузы между словами. Репортер вежливо кивал головой.
-- Мы живем в чудовищное время, -- продолжал Симони. -- Наш век -- век грабежей и преступлений, век гангстеров...
Он потряс указательным пальцем, словно его внезапно охватил ужас.
-- Наша роль плачевна... Я только сейчас это понял. Мы присудили премию преступнику! Это символично. Вы меня понимаете?
-- Понимаю, -- ответил Жозэ. -- Но боюсь, что сейчас, уже невозможно замять дело. Я журналист. Это мое ремесло. Я обязан информировать своих читателей. Кроме того, мы должны считаться с коммерческой стороной. Предположим, мы промолчим, но другие наверняка проявят меньше такта. Да и вообще, все равно уже поздно... Вы слышите шум?
Человек в зеленой накидке прислушался.
-- Это машины печатают последний выпуск, -- пояснил Жозэ.
От глухого гула содрогалось все здание. Маленькая стеклянная пепельница на столе Жозэ дребезжала. Журналист переставил ее на другое место.
-- А я-то надеялся, что еще не поздно, -- упавшим голосом проговорил Симони.
-- В котором часу вам позвонили? -- спросил Жозэ.
-- Точно не могу сказать, наверное, около двенадцати ночи... Это же чудовищно!
-- Вы говорите о телефонном звонке?
-- Нет, вообще обо всем... Ну и время!
Симони опустил голову и прошептал, словно обращаясь к себе самому:
-- Но это шедевр... Настоящий шедевр...
-- Простите? -- переспросил репортер.
-- Это я о рукописи...