Возвращайся в тот день в Грекоте, когда отец показал тебе планы. Вот он раскладывает их перед тобой. Вспомни, как поражен ты был, когда он проводил по ним пальцем, перечисляя свои находки. Изучи внимательно то, что видишь.
Вспомни каждую мелочь с такой ясностью, что мог бы прочесть каждую букву и линию.
Повинуясь ее указаниям, перед мысленным взором Джорема возник искомый образ, - и он слегка улыбнулся, по мере того, как тот делался все отчетливее.
- Хорошо, - донесся до него ее голос. - А теперь зафиксируй эту картину в сознании и, когда будешь готов, открой глаза и узри эти чертежи перенесенными на чистый пергамент. Когда ты откроешь глаза, ты по-прежнему пребудешь в трансе, и образ останется, покуда ты не прочертишь все линии заново.
Начинай, когда будешь готов.
Он медленно открыл глаза, потянулся за пером и окунул его в чернила. Рука его словно зажила собственной жизнью. Перо скользило вдоль призрачных линий с уверенной точностью, намечая коридоры, комнаты и лестницы, восстанавливая надписи, сделанные в архаическом стиле, ничем не напоминавшем его собственный почерк. Все это время Ивейн оставалась с ним в контакте, и часть его сознания ликовала вместе с нею от незамутненной радости перед такими возможностями его разума.
Он чертил и писал добрых два часа, без остановки, испещрил рисунками несколько листов пергамента, и рука его даже не почувствовала усталости.
Наконец он отложил перо и откинулся на стуле с закрытыми глазами, позволяя Ивейн медленно вывести его из транса, лишь задержавшись на мгновение, чтобы показать ей в своем сознании образы тех мест, где они побывали с отцом. Когда Джорем вновь открыл глаза, сестра сидела напротив, изучая восстановленные им планы.
- Жаль, что тут нет продолжения дальше на восток, - заметила она, постукивая пальцем по правому краю листа. - Такое впечатление, что эти два коридора могут вести именно туда, куда нам нужно, но точно сказать невозможно, чертеж обрывается.
Пожав плечами, Джорем потянулся и зевнул.
- Извини, но так было в оригинале. Насколько мне известно, началось все с засорившихся стоков.
Именно поэтому он и стал искать планы. Рабочие пробились на верхние уровни старого комплекса.
Отец велел им замуровать эти проходы и, подозреваю, слегка изменил им память, чтобы никто не вспомнил о подземных ходах. Но что было закрыто, может быть открыто вновь. Там мы вполне сможем отыскать дорогу куда надо.
- Хм, весьма вероятно. И, конечно, попробовать стоит. - Ивейн вздохнула, затем несколько мгновений пристально вглядывалась в пергамент и наконец задумчиво склонила голову набок. - Тебе это не понравится, но, по-моему, нам пора во все посвятить Кверона.
Джорем застыл.
- Ты права. Мне это не нравится.
- Тем не менее, то, что ты задумал, не под силу двоим людям просто физически. Я уж не говорю о том, что придется разгребать мусор и расчищать завалы, но ведь нужно еще проникнуть в библиотеку.
А если кто-то из нас пострадает? Без Целителя не обойтись.
- Так пусть Грегори пришлет нам Целителя из Тревалги, - предложил Джорем. - Остальным совершенно незачем знать, почему мы хотим добыть рукописи из варнаритской библиотеки. Да, собственно, и Кверону тоже.
Ивейн хмыкнула.
- А ты думаешь, он не станет задавать вопросов?
Кроме того, мы нуждаемся в его опыте. Помнишь, отец утверждал, что гавриилиты - прямые наследники варнаритов. А кроме Кверона других гавриилитов среди нас нет, и к тому же, он - ученый. Значит, ему могут быть известны некоторые вещи, важности которых для нас он и сам не сознает, в частности, о древних книгах тайного знания.
- С этим я спорить не буду, - кивнул Джорем. - Но что именно ты предлагаешь ему рассказать?
- Все.
- Все? Сейчас?
Ивейн пожала плечами.