Пока Иоганн с трудом вливал в себя живительный напиток, спаситель с интересом разглядывал его.
По одежде вижу, что ты бурш. Отчего же за тобой гнались стражники? Неужели опять переломали кому-то кости, бездельники?.. Постой, а ведь я тебя знаю. Ты Иоганн Майбах, студент нашего факультета, медик.
Я вас тоже знаю, чуть отдышавшись, ответил Иоганн. Вы профессор медицины Вильгельм Пильц Ради Бога, не выдавайте меня страже! Я ни в чём не виноват! Но меня могут обвинить в колдовстве за то, что я собирался взять немного пепла на пожарище
Не волнуйся, вот тебе одеяло, согревайся. Значит, горсточку пепла И зачем он тебе? Говори не таясь, я умею хранить секреты. И не беспокойся, здесь тебя искать никто не станет. Это моя приёмная дочь, Лизхен Иоганн увидел худенькую светловолосую девочку с большими, выразительными глазами, которая принесла что-то на небольшом подносе. Ее аккуратный носик был чуть-чуть вздернут кверху, на щеках просматривались симпатичные ямочки, а губы казались мягкими и расслабленными, как бы слегка улыбающимися. Она решила угостить тебя куриным бульоном. Тебе обязательно надо его выпить, мой мальчик.
Я достал старинный рецепт. Хотел сделать лекарство от моровых болезней. Но для его приготовления был нужен пепел с пожарища, где сгорели люди Скажите, это колдовство?
Пожалуй, улыбнулся Пильц. Тут действительно попахивает колдовством Или, что вернее, дремучим невежеством. Тебе уже лучше, Иоганн?
Да, спасибо, профессор. Мне надо домой.
Тебя отвезут в моей карете. По городу бродят стражники, они продолжают тебя искать. А в карете будет безопасно Подумать только, лекарство от моровых болезней Бедный мальчик, ты столько пережил Немедленно поезжай домой и ложись спать. Завтра, если болезнь не овладеет тобой, поговорим про лекарства и рецепты. А о том, что произошло, никому ни слова. Сейчас я дам указание Мартину
Глава 4. Тайна учителя
«Господь послал мне спасение в лице профессора Вильгельма Пильца. В тот поздний час у него прошла важная встреча с посланником известного алхимика из Польши Иосифа Раковского. Богу было угодно, чтобы, простившись со своим собеседником, он обратил внимание на шум и скопление народа на другом берегу Прегеля. Он пришёл мне на помощь, спас меня и впоследствии стал моим учителем. От него я узнал многие секреты врачевания, коим нас не обучали в университете. Его дом стал для меня вторым университетом. Со временем, наши встречи приобрели регулярный характер. Мы часами беседовали с ним на разнообразные темы, но, в первую очередь, о том, как побеждать недуги»
Я очень рад, Иоганн, что болезнь не коснулась тебя. После такого купания, скажу тебе честно, немногие смогли бы выжить, случись у них катар важных органов. А к таким органам относятся, в первую очередь, мозг, сердце, лёгкие и печень. Знать, небеса благоволят к тебе и ждут от тебя благочестивых деяний на стезе медицины. Голос профессора сегодня был необыкновенно тихим и вкрадчивым, хотя на лекциях и диспутах он давал ему возможность течь свободно и сильно, а словам, как аккордам органа, дозволял поиграть друг с другом, отчего они и гремели порой так, что звенело в ушах. Неудивительно, что обладатель такого голоса был человеком крепкого телосложения, однако с довольно лёгкой (для шестидесяти лет) походкой. Густые брови нависали над его слегка прищуренными, всегда чуть-чуть смеющимися, но одновременно внимательными и умными глазами. Длинные, зачесанные от лица седые волосы и аккуратно подстриженная борода делали его открытое лицо мужественным, как у скандинавских воителей-викингов.
Ты и вправду решил, что зола с этого пожарища поможет в приготовлении сильнодействующего лекарства?.. профессор улыбнулся, в его глазах сверкнула хитринка.
Уютно было в доме Пильца. Потрескивали дрова в камине, подрагивали нежные лепестки пламени свечей. Учитель с учеником сидели напротив друг друга в небольшой комнате в плетёных креслах. Со стороны улицы иногда раздавалось цоканье копыт, слышались звонкий детский смех, деловитые голоса ремесленников и торговцев. Такая обстановка располагала к спокойной беседе. Иоганну было лестно думать о том, что профессор университета приблизил его, обычного студента, к себе, и при этом не читает нравоучений, а ведёт заинтересованную беседу, почти как со своим ровней.