Нет, были в жизни Шувалова и творческие вечера и пытливые студенты с их бойкими расспросами о личной жизни писателя Много чего было. Но как то всё не так.
Однажды, на одной из встреч с победителями школьной олимпиады по литературе, Александр Мстиславович рассказывал о махровой сусловской цензуре, о том как десятилетиями лежали «в цензорских столах», лучшие из его рукописей! Как «литнадзор» правил его тексты, заставляя выкидывать из них наиболее острые и злободневные куски! В самом начале этой его исповеди проповеди, его речь прервала уверенная в себе девочка, с пытливым взглядом имени Отара Кушанашвили. По взрослому прихватив губами дужку своих очков, она, волнуясь, затараторила:
Александр Мстиславович! В своих лучших произведениях вы нам нередко, постулируите о том, что грешно впадать в уныние, нужно бороться, с трудностями и сложностями! А ведь и вашем случае, можно было поискать куда как более креативные выходы из проблемы с цензорами! Вот скажите на милость Вы пытались создать своё, пусть и небольшое издательство, к примеру? А если б создали? Кто б тогда помешал Вам издавать не только самого себя, но и других, близких вам по духу творцов! Хлопотно? Да! Тысячу раз да! Но разве подобная цель не заслуживает хлопот и усилий? Мне думается это было не более хлопотно, чем пробивать твердокаменные лбы застойных цензоров!
И завершив свой вопрос инструктаж, девушка победоносно воцарилась на стуле.
Шувалов отвечал ей долго и обстоятельно. Он горячился и брызгал слюной. Юное дарование сопело и ёрзало, а под конец обиделось и демонстративно покинуло торжественное мероприятие. Осадок у Шувалова остался надолго! Он многое переосмыслил и понял с тех пор. И самое главное никогда уже не заговорить ему с этими юными вундеркиндами на одном, так понятном ему языке! Языке Пушкина, Чехова и Шувалова! А ведь контакт с молодёжью, большому художнику необходим. Беда
А между тем, стайки творчески настроенных юнцов, продолжали бойко терзать писателя, где бы тот не появился. Козлобородые юноши, и по творчески неряшливые девы, многозначительно и по свойски кивали писателю, одновременно всучивая свои многокилограммовые литературные опыты. Он брал. Он никогда не отказывал. Сама мысль, что сейчас он своей чёрствостью может погубить будущего классика, была так нестерпима, что ни разу его не отказался от папки с рукописями. Сколько бы голова не противилась.
Со словами: Мой адрес и телефон на последней странице романа! очередной книгоноша испарялся, а добрый Шувалов при первом удобном случае открывал любую наугад страницу произведения и, почти с надеждой, погружался в чтение
Впрочем, надо отдать ему должное, если он сталкивался с откровенной галиматьёй, то ничтоже сумняшеся отправлял бумаги в первую попавшуюся урну. Вчера, пока Александр Мсиславович, пребывал ещё «в форме», ему всучили, аж две папки сразу. Первую чахоточного вида молодой человек в бандане, а вторую довольно симпатичная девушка. В сарафане в горошек.
Труды парня были озаглавлены: «Битва За Святую Русь или Жития Святых Нашего Времени». С первых строк творенья было ясно, что речь идёт о лидерах партии «Единая Россия», которые как верные дружинники помогают «Великому князю» отстоять Землю Русскую. Шувалов тут же отправил сочинение ура патриота в урну.
«Берегитесь пафоса! От пафоса гибнут люди!» сердито бормотал он, совершая это ритуальное действо.
Со второй работой было сложнее. Ведь иногда даже хороший спец не отличит настоящую литературу от чего то очень похожего на неё. Не даром же, говорят умные люди: графоман не тот, кто пишет плохо, а тот, кто пишет почти хорошо!
Прочтя пару страниц, Шувалов наткнулся на описание спора главного героя с полицейским.
«Да ведь наш человек только тем и жив, что получив по одной из щёк, умеет подставить другую!» втирал герой романа хамоватому участковому. Тот не только не соглашался, но и вдобавок к прочим своим недостаткам не любил «гостей из ближнего зарубежья». Одним словом он был плохой человек.
Хватит, наподставлялись уже! Щёк не хватает! сердито бормотал Шувалов. Я б таким писакам, Толстого только по рецепту выдавал!
Через минуту и эта рукопись отправилась вослед первой. Сердито потирая руки, словно бы пытаясь, оттереть прилипшие от такого чтения глупости, Шувалов, вскоре вновь примкнул к празднующим его успех друзьям. С годами, писатель всё больше убеждался в том, что не один талант не может помочь раскрыться другому дарованию, равно как и помешать раскрыться таланту другого. Если, разумеется, таковой имеется! Но как это объяснить всем им, тянущимся к нему за советом и смотрящим как на Бога! Шувалов всё чаще вспоминал колоритный момент из какого то советского фильма: