Его провожатый тем временем запалил небольшой фонарь, и круг желтого света выхватил из тьмы их таинственного попутчика. Точнее попутчицу.
Госпожа Ка испуганно выдохнул почтальон, и, как показалось Камилу, дернулся в сторону двери.
Без имен, дурень, она шутя шлепнула его по губам сложенным веером, и от этого легкого толчка голова попутчика дернулась, как от удара.
Кто это и кому ты его везешь?
Это друг гостя леди Анны, его спутник явно пытался придать голосу видимость смирения, но там звучало еще что-то вроде обиды.
Да-а-а что-о-о вы говорите! И давно он там гостит? Чем заполняет свои ночи эта английская сука?
Сегодня пошла вторая ночь. Моя госпожа в меланхолии и хочет сделать его своим наследником.
Ну да, конечно, а Князь наверняка в бегах, и поэтому с Традициями можно творить то, что минуту назад так красочно изложил этот красавчик. Как, кстати, его имя?
Камил де Бенье, госпожа. Он капитан
Да-да, королевских мушкетеров, я вижу, она засмеялась довольная своей шуткой, а еще порядочный наглец и хам. Зачем твоей леди такой материал?
Я всего лишь слуга и потому
И потому ты сейчас уступишь мне место и дашь позабавиться с кавалером.
Он принадлежит той, кто
Он принадлежит той, кто мог бы смахнуть твою дурную голову вместе со смазливой мордашкой, но не стала этого делать. И не смей мне перечить, я не собираюсь лишать его возможности встретиться с другом. Я всего лишь хочу уравнять их шансы при этой встрече.
Как будет вам угодно, госпожа, почтительно склонил голову провожатый и скользнул в сторону, уступая место рядом с Камилом незнакомке.
Камил слушал этот разговор с возрастающим изумлением, даже его полупьяное сознание било тревогу. Он понимал, что Николя ввязался в какую-то опасную игру. Быть может, он звал друга на помощь, но зачем тогда весь этот бред о доверии? А еще его невообразимо бесила его собственная беспомощность. Эти двое разговаривали в его присутствии, как будто молодой человек был каким-то предметом интерьера. Тем временем незнакомка обернулась к нему, и Камил, наконец, смог разглядеть ее как следует.
Она была довольно молода, с аристократической молочно-белая кожей, тонкими чертами лица, ее медно-рыжие волосы были уложены в тяжелую прическу и дополняли образ этой, без всякого сомнения, прекрасной женщины. Но вот глаза портили все дело. Это были глаза глубокой старухи, видевшей столько зим, сколько и не снилось никому из живущих, это были глаза тьмы и ночного кошмара.
Тебе готовили одну дорогу, а я подарю тебе другой путь, зашептала она Камилу на ухо, медленно расстегивая пуговицы на его мундире. Ты слишком резкий и прямолинейный, слишком дикий для того, чтобы я отдала тебя этой жеманной суке, ледяные пальцы огладили его шею замирая время от времени, как будто прислушиваясь к толчкам крови в его жилах. Камил вдруг почувствовал, как в нем просыпается желание обладать этой женщиной, даже невзирая на леденящие душу прикосновения ее пальцев.
Я чувствую, что ты хочешь любви, но то, что я подарю тебе, это гораздо больше, и оно почти стоит того, что ты потеряешь.
Что? простонал мысленно Камил, борясь со страхом, желанием и все еще висящими на нем якорными цепями, сковывающими его движения.
Твои краткие дни пойдут в уплату нашим ночам, в ее голосе послышалась с трудом сдерживаемая ярость и какое-то безумное сладострастие, и в тот же миг неизъяснимое блаженство, текучее, как грех, затопило его сознание. Он почувствовал теплую струйку, сбегающую по своей шее, и, не глядя вниз, уже знал, что это его кровь, но было уже все равно. Лишь бы продолжался этот пьянящий полет вглубь черного колодца, в объятиях прекрасной незнакомки, навстречу свету, которого для него больше нет.
***
Пробуждение по будильнику выводит из себя бессмертного даже сильнее, чем смертного. Шагнув за Рубикон не-жизни, ко многому начинаешь относиться по-другому. Но только не к будильнику, в какой бы форме он тебе не являлся. Первым непроизвольным желанием было уничтожить источник мерзкого звука. Однако лишь когда посеребренная сталь секретера обожгла пальцы, Камил с трудом восстановил контроль над собой и попытался осознать происходящее сквозь багровый туман раздражения. На поверхности был ранний вечер, сумерки еще не коснулись земли.