Я полностью раздернула портьеры и попыталась открыть одно из двух огромных окон, но эта попытка успехом не увенчалась. Под окном шустро сновали какие-то люди в не слишком роскошных одеждах, пару раз проехали всадники понаряднее. И на реке было достаточно оживленное движение: по ней в обоих направлениях плыли лодки, лодчонки и даже плоты.
Ладно, это потом. Судя по всему, я в Зимнем дворце, но опять же не екатерининском, не тот интерьер. Как удачно вышло, что по образованию я историк, да еще специализировалась именно на истории России. По ряду косвенных признаков можно предположить, что я либо во времени Анны Иоанновны, либо чуть позже при веселой императрице Елисавет. Или или меня занесло в тело еще цесаревны Елизаветы? Тогда нужно держать ухо востро, до тридцати лет эта дщерь Петрова была гонима и шпыняема всеми, кому было не лень.
В углу комнаты обнаружилось зеркало, которое тут же доказало мне, как дважды два, что я себе мощно польстила, предположив перевоплощение в отроковицу Елизавету. Та, по единодушным отзывам современников, была очень хороша собой и обладала роскошной фигурой. А в зеркале отражалась белобрысая девица лет четырнадцати-пятнадцати, плоская, как гладильная доска. Но хотя бы не страшилище и на том спасибо.
Так кто же я, черт возьми?! Для фрейлины у меня слишком шикарные апартаменты, дочери какого-нибудь высокородного семейства (перстенек-то на пальце не из дешевых!) в Зимнем дворце делать нечего. К тому же фрейлины, даже высокородные, не спят на шелковом белье, пусть и порядком засаленном, и не носят батистовое неглиже с дорогими кружевами.
Мои размышления были прерваны скрипом открывавшейся двери. Ну, вот и началось. Сейчас получим ответы на все вопросы может быть.
В дверь просунулась голова немолодой женщины в каком-то затейливом чепце. Обнаружив мою особу, стоявшую босиком возле зеркала, женщина ахнула и буквально ворвалась в комнату, втянув за собой еще человека три, не меньше.
Ваше высочество! Что вы изволите делать?!
«Высочество»? Интересно. Еще интереснее было то, что дама изъяснялась по-французски, то есть на языке, которым я достаточно хорошо владела с моих юных лет.
Гляжу в зеркало, не слишком любезно ответила я на том же языке. А вы кто такая?
Особа всплеснула руками и закатила к потолку глаза.
Боже мой, ваше высочество все еще не в себе!
Очень точно подмечено, между прочим. Скрупулезно, я бы сказала.
Умоляю вас лечь в постель! Сейчас доктор Блументрост осмотрит ваше высочество
Вперед выдвинулся преклонных лет седой господин в черном. Значит, доктор Блументрост, господин Лаврентий, благополучно уморивший Петра Великого, его супругу и обоих его внуков. Блументрост, лейб-медик кого? Не юного императора Петра свет Алексеевич, тот царствовал и опочил в Москве, мы же находимся в Санкт-Петербурге. И не императрицы Елисавет у нее были уже другие врачи
Прежде всего я хочу вымыться, как можно надменнее заявила я. А потом пусть поменяют простыни и наволочки. В такой грязи даже свиньи могут заболеть.
Маленькое общество застыло в самом неподдельном недоумении. В некоторое недоумение впала и я: что такого экзотичного и шокирующего они нашли в моем желании? Элементарное соблюдение правил гигиены
Вы оглохли, мадам? осведомилась я.
Мадам что-то быстро прошептала вошедшей вместе с ней еще одной женщине, и та мышкой выскользнула за дверь. А ко мне приблизился сам знаменитый эскулап, нацепив на лицо постно-умильное выражение:
Ваше высочество сегодня нервозны? Это естественно после вчерашнего приступа, заметил он по-русски, но с чудовищным акцентом.
Не помню, что случилось вчера, честно ответила я.
Ответила, разумеется, по-русски, и это почему-то вызвало смятение у окружающих.
Совсем не помните? осторожно осведомился эскулап.
Я кивнула.
Но меня ваше высочество изволит помнить?
Изволю помнить, милостиво согласилась я. Вы доктор Блументрост, лейб медик. А остальных не знаю.
Паника в маленькой дамской группе шла по нарастающей.
Ваше высочество не узнает свою воспитательницу? изумился лекарь.
Нет. Разве меня кто-нибудь воспитывал?
Вперед выступила сухопарая дама в затейливом чепце и с приторно-постным выражением лица.
Не может быть, чтобы выше высочество меня забыли.
Все может быть, равнодушно ответила я. Так кто вы?