Печально, не правда ли?
Я вздрогнул. Маловероятно, чтобы у нарушителя моего одиночества были дружеские намерения.
Напротив, можно только порадоваться за товарищей, так и не запятнавших себя перед Матушкой, по возможности уверенно ответил я, осторожно поворачивая голову. Внушительную фигуру незнакомца обволакивала длинная ряса наподобие моей, однако несколько более темного материала; по краям ее красовалась незамысловатая вышивка золотистой нитью. Учитывая, что я обшарил тут каждый уголок и нигде на Вас не напоролся, предположительно, Вы шпионите за мною с самого моста.
Отчего же? незнакомец усмехнулся. Существенно дольше, Ярослав, существенно дольше. Но Вам, конечно, любопытно, отчего Вы по-прежнему живы, хотя обстановка не слишком располагающая. Видите ли, мы хотим попросить Вас о помощи. Скажем так, о поддержке.
Что ж, тогда Вы избрали довольно сомнительный способ добиться расположения собеседника, я указал на кучу тел, начинавшую постепенно расползаться. Да и куда больше меня волнует, зачем Вы, собственно, убили моих товарищей?
Позвольте объяснить, он подошел поближе, так что мне стали заметны странные символы, начертанные на его запястье. Ваши товарищи да и Вы, по большому счету не вполне честны с нашими достопочтенными гражданами. Это ересь а таковую надо искоренять. Но, впрочем, Вас некоторым образом оправдывает не лучшее знание предмета этакая непредумышленная ересь.
Вы, судя по всему, представляете какую-то секту.
О нет, уважаемый Ярослав, секту представляете именно Вы. Простой пример: не приходилось ли Вам задумываться, отчего якобы верховного бога называют именно Вторым братом?
Общеизвестно, что у Матушки двое сыновей, и младший из них резонно Второй.
Забавно. И во многих ли семьях такое принято два ребенка по номерам? Почему не величать его просто Младшим? Это же гораздо логичней.
Зато унизительно. Да, он родился позже. Но разве возраст определяет личные качества?
Отнюдь. И потому наши предки предпочли навесить на него цифру «два» куда как менее унизительно! он выдержал театральную паузу, предлагая мне поразмыслить над его доводами. Простейшее объяснение не всегда самое верное, но, боюсь, к этому случаю банальности вполне применимы. Дайте же ответ: когда одного из братьев зовут не младшим, а вторым?
Очевидно, когда он не является младшим, по удовлетворенной реакции незнакомца мне стало ясно, что слова мои попали в точку. Намекаете, что братьев было больше?
Безусловно! И, заметьте, Вы сами пришли к этому выводу. Их также заведомо больше трех: иначе второго брата звали бы средним.
И сколько же их по-Вашему было?
Пятеро. И лишь пятый достоин нашего внимания.
Младший? А еще двое?
Посмешища как и тот, кого Вы называете Первым опять же не Старшим. Церковь поклоняется не тому богу, Ярослав.
Это громкое заявление. Но мне вот интересно а что же Вам понадобилось от меня?
Ходят упорные слухи, хотя я, конечно, не могу настаивать на их состоятельности, что Вы, уважаемый, некогда возглавляли инквизицию. Не спорьте пока просто предположим. Если это так, то Ваше слово должно иметь определенный и вполне соответствующий нашим намерениям вес. И это очень пригодилось бы, ведь мы, как несложно заметить, хороши только в войне с еретиками, а хотелось бы иметь их на своей стороне. Понимаете?
Не слишком ли высоко Вы метите кем бы Вы ни были? Кроме того, странно с чего бы я стал Вам помогать? Гораздо правильней было бы просто убить Вас, отомстив за товарищей.
Мы тоже не лыком шиты, Ярослав, мой собеседник поклонился, и этот жест остался для меня не вполне понятным. Давайте обойдемся без обоюдных угроз и вообще до поры до времени разойдемся. Пожалуйста, подумайте над услышанным я скоро Вас найду.
На этой ноте он развернулся и ровной походкой направился к выходу из монастыря. Я не стал его задерживать.
«Почтим же память Отца премудрого»
Почтим же память Отца премудрого,
Павшего жертвою лет божественных,
Нас сотворившего себе по подобию,
Мира нашего лик создавшего.
Память его почтим уважительно,
Как завещала любимая Матушка.
Дар его чудный должен наследовать
Из сыновей наиболее праведный.
Кто же достоин из братьев божественных?
Каждый из них не встречал себе равного.
Слово берет мудрая Матушка,
Честь и хвалу воздавая усопшему:
«Сравниться должны вы с Отцом, нас покинувшим.
Над смертным победу одержит каждый.
Почета немного в такой победе:
Бренная плоть подвержена страху.
Смерти всякий на свете боится.
Одолейте друг друга и будет награда!»
Так сыновьям своим говорила
Матушка, праведных дел соглядатай.
Сказано сделано! Их ожидает
Суровое бремя Трех испытаний.
Молвит она: «Испытание первое
Будет нетрудным. Должные почести
Воздам я тому, кто высокие горы
Местами между собой поменяет».
Пришел Первый брат, брови нахмуря,
К подножию грозной горы-исполина.
Твердыню сдвинуть не получается,
Стихия напору не поддается.
Смехом, не славою Первого брата
Все одарили. Второй наготове
Зеркало держит, и в нем отражаются
Горы, левая кажется правой.
Матушка молвит: «Теперь одолейте
Потоки воды в состязанье неравном.
Бурной реки усмирите течение,
Для гордости повод пожалуйте матери».
Пришел Первый брат, брови нахмуря,
К бурной реке. Во втором испытании
Успехов не больше: вода утекает
Сквозь пальцы, и силой ее не направишь.
Снова смеялись над братом бесстыдно,
Поступки его вызывали веселье.
Что же Второй? Разжигает он пламя,
И скоро река до дна высыхает.
Молвила Матушка: «Время настало
Для самого сложного из испытаний.
Полно же вам укрощать стихии!
Заставьте смертных себе поклоняться».
Пришел Первый брат, брови нахмуря,
В город, где смертные бед не знали.
Разрушил дома, ожидая отчаянья,
Люди бесстрашно построили новые.
Так и остался для всех он посмешищем.
Вот и черед брата Второго.
Дал он смертным хлеба и зрелищ
Те в благодарность его воспели.
Отложив в сторону видавший виды молитвенник, я откинулся на спинку сиденья. Его мягкая набивка скрывала то неприятное обстоятельство, что у брички, несшей меня в Антипово, отродясь не было рессор, но я не имел права на нелепые капризы. Природа по-прежнему радовала благодатью, и кучер, получивший от меня щедрое вознаграждение за спешку, щурился под ласковыми лучами Солнца, недавно покинувшего зенит.