Шорох повторился. Что самое странное он доносился со стороны чудом уцелевшего бункера, где лежали два истлевших скелета. Теперь мне стало по-настоящему страшно. Напрасно говорил я себе, что полурассыпавшиеся трупы не могут встать, напрасно говорил себе, что от своих сородичей мне не придется ждать ничего плохого страх проснулся во мне.
Темнота снова зашуршала я шагнул навстречу шороху, подсвечивая факелом.
Кто здесь? спросил я, сам испугался своего голоса. И странно, сколько ни пережил я в дальних мирах, чужой среди чужих, но там как-то не было места страху здесь же, в родном мире, мне сразу стало не по себе.
Кто здесь? повторил я.
Два истлевших остова вышли мне навстречу. Что удивительно мой ужас тут же куда-то улетучился. Я стоял и смотрел на них, тонких, костяных, полупрозрачных, я ждал чего-то, сам не знал, чего. Я уже понимал, что они не просто так встали из своей могилы, а пришли ко мне, чтобы сказать что-то что-то
Что вы хотите? спросил я.
Должно быть, мой вопрос прозвучал грубовато, поэтому я добавил:
Рад вас видеть.
И мы тебя рады видеть, добрый господин.
Точно пелена упала у меня с глаз. То, что я принял за истлевшие остовы, было причудливой конструкцией, поддерживающей конструкцию еще более причудливую. Сейчас я не мог сказать, какая планета породила их, а может, и не планета, а межзвездная среда.
Меня охватило смущение. Я никак не ожидал гостей тем более, в столь поздний час. Мало того, я совсем не знал, что предложить гостям, что они едят, и едят ли, чем они дышат, о чем думают, глядя на звезды.
Честное слово, признался я, даже не знаю, что вам предложить
Хватит и доброго слова, добрый господин.
Я не знал, что это означает то ли красивый речевой оборот, то ли им и правда нужны были добрые слова. На всякий случай я сказал:
Никак не думал, что у меня будут такие замечательные соседи.
Так теперь вы живете здесь, добрый господин?
Видите ли я жил здесь раньше давным-давно. Потом нам пришлось покинуть этот мир а теперь я вернулся.
Я сжался, ожидая вопроса зачем. Беда в том, что я сам не знал зачем я вернулся, что я хочу найти в мире, которого больше нет.
Здесь давно уже никто не живет, сказал тот, в чьей памяти я прочитал, что его зовут А Ши.
Да, вижу а вы не видели, куда они ушли?
Кто ушел?
Те кто жил здесь.
Они никуда не уходили. Они ушли под землю, потом земля сгорела а потом замерзла
Сердце сжалось. Подтвердились мои худшие опасения никто не выжил на земле, которая была моим миром. Похоже, я и правда, был последним представителем своего рода.
Последним
Но, черт возьми, кто тогда оставил сигарету я напрасно пытался сказать себе, что то, что я принял за сигарету, могло оказаться чем-то другим, каким-то прибором, а то и вовсе живым существом. И, тем не менее, в сознании крепла уверенность, что сигарету оставил кто-то из людей.
Когда гости ушли, я вспомнил, что надо бы поспать, хотя бы немного. Но какое там спать, я чувствовал, что всю ночь не сомкну глаз: мир звал, мир манил своими тайнами, которых у него было много, ой, как много
Мне хотелось метаться по заброшенному миру, распахивать все двери, заглядывать во все щели, сундуки, ящики и шкатулки. Но я понимал, что так ничего не найду, и если я действительно хочу выйти на след своих сородичей, я должен искать их шаг за шагом.
Я решил по-быстрому осмотреть одну комнату. По-быстрому потому что в ней ничего не было, и её изучение заняло бы несколько минут. Я добросовестно отодрал обои, исследовал растресканный потолок, клочок бумаги на подоконнике если там что-то и было когда-то, время не пощадило чернила, и уже хотел уйти с чувством выполненного долга, когда увидел то, чего не замечал раньше.
Надпись на стене.
Надпись была сделала иероглифами, мне неизвестными. Я терпеливо перебирал в памяти земные языки но ни один из них не подходил к тайным знакам. Ближе к рассвету мне удалось разобрать первую часть слова южная рыба. Я стал думать, что это за рыба, какая вообще может быть рыба в мире, где океаны много раз вскипали, испарялись и промерзали до самого дна.
Утром я записал и подытожил все, что мне довелось узнать за последнее время. Я говорю утром, хотя здесь уже не было ни утра, ни вечера, ни дня, ни ночи. Однако, я почти всерьез намеревался в ближайшем будущем снова зажечь солнце и отделить свет от тьмы.