Сию минуту посмотрю, добрый господин
Он начал перебирать данные. Я терпеливо ждал, пока он найдет то, что нужно. Тем сильнее было мое разочарование, когда управляющий сказал:
Прошу прощения произошла ошибка.
Что случилось?
К сожалению данные стерты.
То есть?
Мне очень жаль вирус уничтожил все данные. Боюсь, я не смогу их восстановить. Клянусь вам, это беспрецедентный случай, у нас такое впервые
Лучше бы он этого не говорил. Мне сразу стало не по себе, в голове мелькнула шальная мысль, что кто-то нарочно стер данные, чтобы я не узнал про предыдущего постояльца. Я тут же отогнал от себя подозрения они не отгонялись, вились вокруг меня
Мне очень жаль, добрый господин, признался управляющий, ничем не могу помочь.
Я уже и сам понял, что он мне ничем не поможет. Однако, когда я вернулся в номер, меня ждало еще одно разочарование предмета, так изумившего меня, на столике уже не было. Я снова вызвал слугу он появился не сразу, похоже, побаивался моего гнева.
Слушаю вас, добрый господин.
Где где эта вещь, которая здесь лежала?
Это не ваша вещь, добрый господин.
Я знаю, что это не моя вещь, я спрашиваю где она?
Я уничтожил её, добрый господин, чтобы она не мешала вам.
Я еле сдержался, чтобы не нахлопать его хорошенько. Но, в конце концов, слуга был ни в чем не виноват, он делал то, что должен был делать.
В отличие от меня. Потому что я должен был выспаться перед завтрашней конференцией. И черта с два я уснул в эту ночь, перебирал данные в памяти, снова и снова вспоминал предмет, который лежал на столике. Предмет, которого не могло быть, предмет насмешка над здравым смыслом, привет из прошлого, которое я уже забыл.
Из прошлого, которое было так давно, что уже не верится, что все это происходило со мной. Из мира, который я покинул, как казалось мне, навсегда.
И все-таки он был здесь. Этот предмет. Я вспоминал, как мы тайком собирались с парнями на чердаке, пробовали первый раз, как потом умирали и никак не могли умереть, и молили кого-то о смерти, как потом выворачивало наизнанку, и отец обещал губы отрезать, если еще раз увидит, что мы
Одного раза мне тогда хватило, я в жизни больше не прикасался к сигаретам.
К сигаретам
Да.
Здесь, в номере маленькой гостиницы на краю вселенной на столике лежала сигарета.
Которую мог оставить только человек.
А это могло означать только одно, то, о чем я больше всего мечтал, и то, чего я больше всего боялся.
Я был не единственным выжившим представителем своего рода.
Кранихиды
Иглобрюхие
Кальмары
Я смотрел на список, который расширялся все больше. У меня хватило ума вычеркнуть из этого списка иглобрюхих и кальмаров, все-таки они были не рыбы.
Да, наверное, надо было начать с сигареты.
Или с Элен.
Хотя нет, с Элен мне не хочется ни начинать, ни ею заканчивать. Элен это мое, личное, принадлежащее только мне.
Так что с Элен я не начинаю.
Но нужно же, черт возьми, с чего-то начать.
Или, например, вот так:
После того, как мир покинули его последние жильцы, мир оказался предоставлен сам себе. Он пытался было бежать за уехавшими хозяевами по космосу, держа нос по горячему пахучему следу но вскоре потерял след. Мир вернулся назад, задрал морду в небо и протяжно завыл но никто не откликнулся на его зов.
За годы и века без людей мир обветшал, у него стала протекать крыша, пуская капли дождя в комнаты, окна запылились, под полом мыши свили гнезда, время, вода и ветер все больше разъедали стены, краска поблекла. Вскоре уже ничего не напоминало о том, что здесь когда-то слышался веселый смех и играла музыка
Нет.
Это годится для конца истории, а не для начала. Да и вообще, это будет конец не моей истории, а истории мира, а я хочу начать свою историю с того момента, как
а с какого момента вообще надо начинать историю?
По классическим канонам надо начинать с того момента, как я родился. Но у представителей моего вида (Homo sapiens) есть одна особенность мы не помним, как мы родились. В это трудно поверить, но сознание приходит к нам не сразу, а лишь спустя какое-то время после рождения. Это связано с особенностями нашего белкового мозга а как именно связано, я вам объяснить не могу, я сам толком не могу сказать, каким я был тогда.