Какая же это ваза? Это пепельница, друг дорогой! прыснул Нильский. Ты нам лучше расскажи, кто у вас там крякал и кудахтал весь спектакль?
Это птичник, он сразу за клубом.
А, вот в чем дело. Надо было тогда «Лебединое озеро» или «Гадкого утенка» вам тут сыграть, самое-самое место! саркастично пошутил артист, вызвав новый шквал обидного смеха коллег, стремительно заныриваюших обратно в салон разворачивающегося автобуса. Ну, ладно, Кира, мы поехали, спасибо за подарки. Будь здоров! Много не пей! Пока-пока!
«Чего они вазы-то не взяли? думал Кирилл, глядя вслед уезжающему театру, ну, допустим, не понравились подарки. Могли бы взять, сказать спасибо, потом бы выбросили по-тихому. Ах, да, спасибо этот, Евгений Нильский мне сказал, но вазы не забрал. Куда мне их теперь?»
К горлу резко подкатила то ли водочная муть, то ли отчаянная досада. Широко размахнувшись, он шмякнул идиотскую вазу-пепельницу об асфальт. Под ногами, широким веером разлетелись стекольные брызги. Стыдные слезы отступили.
Как так-то? Вот зачем ты так? Так что ли надо? неизвестно у кого спросил Кирилл, криво усмехнувшись. В нем начал закипать яростный хмель.
Раскачав мелодично позвякивающий стеклом пакет, он дико улыбнулся и с явным удовольствием грохнул им о землю.
Пожалуйста!
Дальше он уже не особенно соображал, что делает. Просто знал, что сделать это нужно. Вернулся в клубное фойе, неторопливо вынул из багетов все свои лебединые листы и картоны, аккуратно развесив пустые рамы по местам. Пересчитал. Семьдесят одна картинка!
Дяде Юре завтра скажите, что это я забрал свои рисунки. Ладно? доложился у выхода сонной вахтерше и пошел на свое место, на плотинку.
Над озером висела беспросветная летняя ночь. В темной поверхности медленно текущей воды плескались звезды.
До самого рассвета Кира неспешно «отпускал лебедей», сминал очередной листок, бросал его как можно дальше, чтобы попасть в течение. Смотрел, как белый силуэт плывет корабликом до верхней кромки водопада и ныряет вниз. Красиво.
Хмель уходил, выветривался, медленно тонул в тиши простого дела и простого пейзажа. Когда за сопкой начала разгораться робкая заря, и по воде поплыл рассветный розовый туман, листы закончились.
А совсем уже под утро за его спиною кто-то появился. Кирилл сразу почувствовал на себе чей-то пристальный, но совсем не беспокоящий взгляд и оглянулся. По тропинке тихо спускалась Наташа.
Не говоря ни слова, она спокойно села рядом, уютно прильнув к его плечу. Он не удивился, осознав, что ждал ее все это время, вот она и пришла.
Теперь Кира прекрасно понимал, как и что нужно будет сделать сейчас, зачем все это, и как ему надлежало жить дальше.
Я купил эту картину спонтанно и странно, за какие-то гроши у очень юного и столь же беспардонного торговца на безымянном полустанке ночью. Купил затем, чтоб только отвязаться от навязчивых предложений приобретения традиционного в наших железнодорожных широтах сувенирного барахла. Купил, чтобы скорее заткнуть нависший на ушах отвратительный гусиный гогот разнузданного торгаша и уже покурить спокойно. Даже не увидел толком, что беру.
Когда удрал со станционного базара в тихое купе, холст на подрамнике запихнул в пустую полку. Был свято убежден, что покупка там и останется на веки вечные. Вот был бы я хорош, не погляди на картинку утром!
Всю ночь со мною рядом, прямо надо мной, на пыльной верхней полке ехало высокое искусство. Мастерская, пронзительная, ясная и драматичная живопись. Пожалуй, самая грандиозная работа моей небольшой коллекции. Могу часами на нее смотреть, с разных дистанций отживая новые и новые детали. Гениально!
Где он, тот неведомый автор? Что с ним?
Коллеги-коллекционеры и напористые галеристы как с цепей посрывались. Наперебой скандируют: найди, мол, предъяви нам этого мастера! Я бы и предъявил, да как его теперь отыщешь? Сам он много лет не проявляется, а ехать в поисковую экспедицию по сотням мелких населенных пунктов от Ярославля до Казани авантюра. Название искомой станции не помню. Даже приблизительное время той ночи безнадежно не запомнилось; ночью это было, ночью. Попробуй, очерти круг поисков. И ведь не факт, что он именно там живет. Да и вообще, жив ли? Нет, однозначно авантюра, тут и думать нечего.
Так и запомнится он в каталогах редких выставок частных собраний под именем «Неизвестный художник, холст, масло, Россия, нулевые годы, XXI век». Название холсту придумал я. Теперь произведение зовется «Созвездие Лебедь». Есть у него и домашнее прозвище Cygnus.