Но с Окуджавой случилось же что-то подобное! Это же теперь умещается в голове что человек, написавший «Десятый наш десантный батальон», говорил, что Басаеву нужно памятник поставить! Ещё он говорил, что наблюдал пожар в Доме Советов как самый интересный сериал.
Можно вообразить себе Высоцкого, рассуждающего о том, сколько людей загубили в штрафбатах. Но представить себе Высоцкого, рассуждающего, что лучше б немцы нас завоевали бы мы баварское пиво пили бы тогда нельзя: что-то опять надрывается в сердце. Чтоб он и такое сказал?..
Чтоб он, вослед за Людмилой Улицкой, повторил: «Французы в отличие от наших сберегли своих», разве это возможно? Сын фронтовика? Который «зажигалки» на крышах тушил?
Но ведь Окуджава он сам воевал! Он-то смог!
И что со всем этим знанием делать?
У нас другой пример есть ещё одна легенда Александр Городницкий, который сначала написал пророческую песню про Севастополь, который вернётся домой, а потом вдруг выступил на очередных выборах за самую либеральную партию, которая собирается отдать Севастополь обратно.
Каким образом всё это совмещается в голове у Городницкого, кто-нибудь знает?
Как Высоцкий повёл бы себя, когда с одной стороны едва ли не все, повторяю, едва ли не все его друзья поголовно твердили одно а с другой стороны находились считанные единицы, ну, да, Губенко, ну, быть может, ещё Иосиф Давыдович Кобзон, который на прежних святынях ритуальных танцев не танцевал, и всё тот же Проханов, с которым, может быть, Владимир Семёнович играл в футбол.
Но скорей всего, не играли они ни в какой футбол.
Что сделал бы Высоцкий?
Нет ответа.
Высоцкий умер и все противоречия разрешил. Советские врачи, выводя его из бесконечного запоя, подсадили всенародного Володю на наркотики. Наркотики Володю убили, и теперь у нас сомнений нет. А догадки наши ничего не стоят. Что мои, что Кохановского.
Но даже эти мои, вполне резонные вопросы, вызывают невероятный шум и негодование в рядах поклонников Владимира Семёновича. Да как я смею, как я могу даже задаваться такими вопросами! Володя наверняка был бы за наших, иначе и не могло быть!
Слушайте, я только рад был бы такому ходу событий.
Но ведь Владимир Семёнович всё-таки считал ввод войск в Будапешт и в Прагу позором советской системы. А там, между прочим, имели место о-очень сложные процессы! В Будапеште и Праге происходило примерно то же самое, что и на киевском майдане. Типологически, геополитически за всеми этими событиями стояли одни и те же силы.
А ввод войск в Афганистан? Рассказывают, что Высоцкий буквально рыдал от негодования: вот, русские пришли и убивают афганцев.
Владимир Семёнович являлся носителем сознания, в целом характерного для «шестидесятников», с их удивительной верой в то, что просвещённый европейский мир желает только добра, что англосаксы просто так никуда войск не вводят, зато мы, советские, повсюду сеем зло и разор.
Представители нашей прогрессивной интеллигенции до сих пор в этом уверены.
Двадцать пять лет понадобилось населению России в целом, чтоб осознать, наконец, масштаб провокаций и преступлений, свершённых западным миром в целях передела и наживы: снос суверенных режимов, поддержка откровенно преступных «сукиных детей» на самых разных континентах, ввод войск куда только вздумается и прочее тому подобное.
В 1987-м и даже в 1993 году дезориентированное население страны и, тем более, российская интеллигенция, безоглядно влюблённая в Запад, любые разговоры на эту тему считали признаком пещерного сознания.
Упрямо твердивших противоположные вещи социолога Сергея Кара-Мурзу, или философа Александра Зиновьева, или филолога Вадима Кожинова старались в приличные места не допускать.
Высоцкому, как минимум, пришлось бы очень и очень сложно в те годы.
Разрыв со своей средой вещь сложная, мучительная, зачастую просто невозможная.
Простые ведь вещи говорю? Простые.
Так откуда такое неистовое желание защитить «нашего Володю»?
Володя общий. Давайте будем честны с Володей. Он фарисейство не выносил.
А вот отыграться за то, что его не публиковали, на каком-то этапе мог бы.
Помните, как долго и убедительно нам рассказывали про то, как советские чиновники Высоцкого запрещали, жить ему мешали, и угробили, в конце концов.
Высоцкий, между тем, с 1964-го по 1980-й был в числе ведущих актёров Театра на Таганке в Москве. Театр этот был одной из визитных карточек страны Советов. Очереди за билетами туда стояли ночи напролёт. Артисты, желающие попасть в труппу театра, шансов почти не имели.