Евгения, вы сказали, что ваш разговор никто не слышал. Но вспомните, пожалуйста, до какого времени продолжался в тот вечер ужин, сколько еще вы все оставались за столом?
Что? Оторвав руки от лица, стремительно реагирующая депутатка уставилась на сыщика. Вы что имеете в виду, Станислав? Вы намекаете кто-то из моего окружения мог прельститься горничной и отправился ее насиловать? Так?!
Гущин мгновенно вспомнил, что перед ним персона, имеющая связи в высоких кабинетах и способная выпить много крови у его начальника. И помаленьку задний ход включил:
Евгения, мой интерес обусловлен исключительно
Чем?! взвилась над стулом Львова. Инсинуациями, высосанными из пальца?!
Гущин посуровел:
Евгения Сергеевна, я пришел к вам с разговором как к умной женщине. Вы мне симпатичны, и я постарался уберечь вас от разговора с моими коллегами. Представьте, пожалуйста, реакцию следователя на известие о том, что вы утаили от него наиважнейшую информацию. Майор придал взгляду немного сочувствия. Мартынов пришел бы сюда, и, уж поверьте, беседа с ним не понравилась бы вам гораздо больше.
Простите, зажмурившись, пробормотала Львова. Простите, Станислав, я во всем виновата сама. Евгения прислонилась виском к поднятой ладони, поглядела в окно на резвящихся Нюру с Маргаритовной. Все нервы, нервы Глупые секреты и рефлексии. О чем вы меня спрашивали?
О том, когда закончился ваш ужин, напомнил Гущин.
Евгения встала, точнее, закостенело сползла с высокого табурета.
Почему вы спрашиваете об этом?
Хочу вернуть вашу память к прошлой пятнице.
Конечно. Я снова не права. Львова подошла к окну. Словно спасаясь от гадких вопросов, уцепилась взглядом за мирно играющую на лужайке дочь. Лариса ушла примерно в половине восьмого. Никто не знал, что она пойдет к подруге, обычно Лара сразу шла домой. Мы все, подчеркиваю все, остались за столом еще как минимум на полчаса.
Лариса звонила Дарье, когда была еще на работе. Как думаете, этот разговор мог кто-то услышать?
Прежде чем ответить «нет», Львова подумала. Она была обижена и оставалась совершенно уверенной в необоснованности подозрений сыщика. Каждый из вопросов о близких стегал ее как розга.
Но сыщику было совершенно начхать на то, что думает о нем влиятельная дама. Прежде чем продолжать расследование, необходимо снять все щекотливые вопросы и прийти к Мартынову подготовленным, не забивать пустопорожним голову.
Майор постарался деликатно объяснить Евгении, что нельзя оставлять неразъясненные моменты, он никого не подозревает, а работает так, как привык и как обязан.
Еще я попрошу вас, Евгения, никому не передавать суть нашего разговора. Ладно?
Та разозленно фыркнула:
А как вы себе это представляете? Начинать «передачу» придется с признания, что рядом с молодыми девушками я уже чувствую себе развалиной. Львова грустно покачала головой: Нет уж, увольте. На сегодня унижений мне достаточно.
В общем, холодок остался, но борщом и котлетами следователя накормили.
Сытый Гущин вышел на крыльцо и неожиданно подумал о сигарете. По сути дела, надо было бы расстроиться, но почему-то сигарета выступила синонимом возвращения к работе.
Спустившись по косогору и выйдя на прямую линию, Стас ожидал сразу же увидеть суетящихся на берегу криминалистов, исследующих гальку, вездесущего общественника Кнышева. Но берег выглядел пустынным. Напротив устья не болталась заякоренная лодка. Лишь подойдя вплотную к высохшему руслу, Станислав услышал негромкий разговор, доносящийся из «шалаша».
Майор приподнял ветки и сразу наткнулся на суровый взгляд шибко уважаемого им эксперта Зиновия Поплавского, что с фотоаппаратом в руках на одном колене стоял внутри «шалаша».
Здорово, буркнул криминалист. Не топчи здесь, Игорь дальше.
Гущин, поздоровавшись кивком, опустил ветви и отправился вверх по руслу. За разлапистой ракитой увидел еще одного криминалиста, Сергея Иванова. Тот, положив на бумажку камушек и разглядывая его в лупу, брал с сероватого голыша мазок ватной палочкой.
За его работой наблюдал сидящий на бревне Мартынов. Щегольские ботинки Игоря облепил подсыхающий песок, к дорогущим брюкам прицепились паутинки и травинки, блестящая гнедая челка капитана спустилась на лицо и закрыла один глаз. Кое-кто в управлении завистливо называл Мартынова пижоном и красавчиком. Но даже эти кое-кто считали его исключительным профессионалом.