У меня нет зажигалки. Джон похлопал себя по груди, словно зажигалка или спички всегда находились у него в переднем кармане плаща.
Миа вздохнула и щелкнула серебристой зажигалкой, прикрывая пламя ладонью.
Горячий конец косяка Джона приблизился к его лицу. Он поместил противоположный конец между губ и выдул большое облако дыма.
Крутяк, проскрипел он, пытаясь подавить кашель, и предложил мне косяк: Попробуй.
Он выглядел настолько удивленным, когда я принял у него косяк, что это было даже комично.
Протесты доброй дюжины ответственных взрослых поднялись в моей голове одновременно с тем, как поднималась в направлении моего рта рука с косяком. Их голоса звенели в моем затылке: голос миссис Грин, моей любимой учительницы второго класса, пронзительный, осуждающий; голос моей матери, строгий и разочарованный; голос мистера Стэнли из шахматного клуба, неодобрительный. Я их заблокировал. У меня был рак. С заглавной буквы «Р». Почему бы мне не попробовать? Узнать, что именно мне предлагают, прежде чем судьба лишит меня такого шанса.
Я прикоснулся губами к тому, что только что побывало между губ Джона, и вдохнул. Да, я не курил, но знал, как это делается. Дым наполнил мои легкие, как прохладный огонь. Я удержал его внутри, пока он не начал пощипывать и проситься наружу.
Эй, полегче, Никки, дружище! Джон никогда так со мной не разговаривал. Это было для Миа. Он похлопал меня по спине с такой силой, что я покачнулся и поневоле сделал несколько шагов в сторону воды.
Я зацепился ногой за корень и едва не свалился в ручей, но смог удержаться на ногах и сохранить равновесие, только и того, что ботинки запачкал. Кашляя, я вернулся, собираясь гневно сказать что-то Но у меня слова в горле застряли, когда я увидел человека, стоявшего на тропинке.
Там кто-то есть, сказал я, не отводя глаз от черного силуэта, стоявшего в тени.
Джон пожал плечами и передал горящий косяк Миа.
Это свободная страна.
Но ты же его видишь? Что-то здесь было не так: человек на нашей тропинке, неподвижный, наблюдающий, казавшийся огромным из-за чернильных силуэтов деревьев за его спиной.
Джон вновь оглянулся.
Это просто какой-то мужик. Его голос стал тревожным, вся его бравада испарилась.
Нам надо идти. Миа с серьезным видом потушила косяк. Она знала, что что-то не так.
Конечно. Джон увел нас, вновь расхрабрившись. Но не тем путем, которым мы пришли, а вдоль реки. Я шел за ними последним, и казалось, что холодная ночь отражается эхом вокруг меня. Краем глаза я видел призраков: пары, которые гуляли, взявшись за руки, бегавших друг за другом мальчиков, женщину с собакой, словно призрачные копии посетителей парка вернулись ночью, чтобы повторить дневные маршруты. Никто из них не задерживался на месте, если я оборачивался, чтобы посмотреть на них, рассеиваясь, как выдуваемый Джоном дым. Моя голова отяжелела, и мир вращался вокруг меня, когда я остановился. Одна затяжка, и я был уже под кайфом?
Он идет, напряженно сказала Миа. Я бросил взгляд назад и увидел, как мужчина сделал шаг вперед, одна черная тень отделилась от другой, еле заметный блик отразился на лысой голове.
Бежим! Джон ускорил шаг.
Это свободная страна. Словно кто-то нашептывал мне эту фразу со всех сторон, и я тоже попытался перейти на бег, отмахиваясь от призраков матери и ребенка, семенивших вниз по склону, после чего паника завладела всеми нами, и мы уже втроем бежали, не обращая внимания ни на что вокруг. Подобная сосредоточенность свойственна страху, но улетучивается, когда страх превращается в ужас. Вокруг мелькали кусты, когтистые ветви и глухие повороты, и это было похоже на кошмар.
Боже! Тяжело дыша, Джон прислонился к воротному столбу. От чего мы вообще бежали? Он попытался засмеяться, но вместо этого закашлялся.
Не знаю. Я посмотрел в черноту, оставшуюся позади. Перестремались. Наверное, это просто был старый эксгибиционист.
Ну что же, было весело. Миа выглядела побледневшей, и вся ее аура крутой девчонки улетучилась. Надо в следующем году повторить.
Ха. Джону все-таки удалось выдавить из себя смех. Кое-что мы все-таки выяснили.
Что? спросил я.
Не так уж ты и болен. Ты нас обоих обогнал!
И это было правдой. Боли, из-за которых меня так скрючивало по дороге к реке, исчезли, но было ли это из-за страха, травки или того, насколько в целом странной была эта ночь, без понятия.