Ситуация в начале сложилась в нашу пользу из под завала можно было вылезти и ночью убежать, но потом мы всё больше и больше начинали убеждаться, что выбраться из этого капкана самостоятельно нельзя. Радовало одно мы живы и завтра нас откопают.
Мы лежим под плитой и ждём, когда наступит завтра. И вдруг я чувствую, как нечто, похожее на кошку, трётся о моё колено. Я протягиваю руку и в сумраке нащупываю шерстяную головку с ушками. Это кошка. Она мурлычит и ластится к нам.
Постой, говорит Олег, как она сюда пробралась?
Она не человек, ей дырки диаметром с консервную банку достаточно, отвечаю я.
А где эта дырка? Надо за кошкой понаблюдать.
Наблюдать за кошкой мы можем, тем более что животное белого цвета с пятнышками на голове и спине. К нам, через трещину в плите проникает немного света и мы чуть-чуть ориентируемся.
Кошка, потёршись о наши ноги, решила от нас уйти. Она медленно идёт мимо нас и мгновенно исчезает. Мы тут же осматриваем это место и нащупываем небольшую дырку, которая ведёт куда-то вниз. Начинаем её руками расширять. В начале идёт земля, потом трухлявая кирпичная кладка, а за ней руки проваливаются в пустоту. «Это подвальное помещение», соображаем мы и быстро расширяем отверстие. Бросаем в него камешек. По времени падения определяем, что подвал совсем не высокий.
Первым лезет Олег. Я держу его за руки, а он всё ниже и ниже спускается в это отверстие, однако, пола не достаёт.
Отпускай, говорит мне Олег. Я отпускаю его руки. Слышу, как Олег приземляется.
Здесь земляной пол, говорит он снизу. Давай спускайся, я придержу.
Спускаюсь Спускаюсь
Наконец и я внизу.
Мы в подвале, но есть ли из него выход? спрашиваю я.
Выход должен быть, ведь кошка как-то сюда проникла, говорит Олег.
Мы ощупью идём по подвалу и вдруг видим свет. Он струится через подвальное окно. Подходим ближе и видим нашу мурку. Она сидит за окном и умывается.
Вытащить старую раму дело несложное. И вот мы на свободе. По битым кирпичам уходим в дальний разрушенный бомбами дом, находим там уцелевшую комнату с кроватью и растягиваемся на ней. Сразу засыпаем.
После войны в доме пограничника были всегда кошки белого цвета с крапинками. Другого цвета кошек Пётр Андрияновичне признавал.
Просыпаемся утром от чувства голода. Лежим на кровати, разговариваем.
Мы свои жизни по жребию, что ли выиграли, говорю я, ведь удавило бы!
У меня в жизни знаешь, сколько таких жребиев было, не сосчитать, отвечает Олег.
А ты, что, правда вор, или пошутил?
Правда, правда. Чего мне шутить.
Как же тебя полицаи замели? Я слышал, что все воры умные и сообразительные.
И на маруху бывает проруха. Ладно, об этом. Голод не тётка, надо и о желудке позаботится. Пошли со мной. Здесь нам больше делать нечего.
Олег встаёт.
Куда собрался? Спрашиваю.
В кабак говорит он просто, слезает с кровати и направляется к выходу. Я иду за ним.
Нас полицаи не схватят? спрашиваю.
Не боись.
Мы идём какими-то дворами, переулками и закоулками.
Через сорок минут мы уже сидим в подвальчике и уминаем говяжьи котлеты. Олег шутит с официантками. Чувствуется, что его здесь знают. Он берёт всё в долг и лукаво улыбается.
В подвальчик входят двое хорошо одетых мужчин. Они смеются и обнимаются с Олегом. Один из них, приземистый, держит большой, перевязанный бечёвкой, пакет. Он отдаёт пакет Олегу и говорит:
Это одежда, а это к ней, и протягивает ему новенький немецкий пистолет.
Спасибо Циркач.
А он с нами? Циркач кивает на меня.
Ты с нами? спрашивает меня Олег и кладёт пистолет в карман, давай, решай быстрее. Решишь и завтра франтом будешь сидеть в лучшем ресторане Варшавы, а не в этой забегаловке.
Спасибо тебе, Олег, не дал погибнуть с голоду, и отрицательно качаю головой.
Ну, раз не с нами, не хочешь вольной и сытой жизни, тогда прощай. Живи, как знаешь. Я тебя к нашей жизни не приневоливаю. Собери, что осталось на столе, себе на дорогу.
Я затискиваю хлебные ломтики в карманы, и мы выходим из подвальчика. Тут же подъезжает откуда-то чёрный оппель.
Блатные влезают в него, машина трогается, а я иду снова жить в свою деревню и в свою школу.
Иду наугад, боюсь попасть в руки полицейских, ведь у меня теперь нет пропуска. На окраине города вижу цыганский табор. Стоят несколько шатров, цыганята бегают, старый цыган моет лошадь. Цыганка у входа в шатёр развешивает на верёвке юбки. И вдруг меня сзади за шкирку хватает чья-то крепкая рука.