Так он жив?! радость от сознания того, что не стала причиной гибели пусть и такого животного, как Ладу, захлестнула с такой силой, что я, забывшись, выпрямилась, отчего из груди вырвался новый стон. Черт, как же больно!
Я убью его, мрачно пообещал Клод, осматриваясь в поисках успевшего ретироваться противника. Тебе не нужно было меня удерживать.
Нет, нужно было. Вспомни, как мы собирались превратиться в невидимок на большом корабле и незаметно выбраться на берег во время первой же остановки. Как по-твоему, все идет по плану? Сколько еще раз мне нужно привлечь к себе внимание, чтобы хоть одна корабельная крыса догадалась о том, что я не та, за кого себя выдаю? Нет уж! Что бы ни случилось, на этот раз я сделаю все, чтобы наша тайна не раскрылась, и если для этого понадобится безвылазно просидеть до конца путешествия в капитанской каюте, поверь, я это сделаю.
Да, обещать всегда гораздо легче, особенно когда не знаешь об очередном сюрпризе, который собирается преподнести тебе негодница-судьба. Так и я, приняв решение добровольно заключить себя под стражу, чтобы случайно не раскрыть инкогнито, понятия не имела о том, что очень скоро от всей конспирации не останется и следа, и мне придется лицом к лицу столкнуться со страхами, которых я всеми силами пыталась избежать
Прошло больше недели с тех пор, как в поисках лучшей участи мы покинули переставший быть родным берег Франции, предпочтя общество убийц и воров на пиратском судне сказочным красотам Версальского дворца. Все это время я, верная своему слову, практически не покидала относительно безопасной территории капитанской каюты, превратив себя в добровольную узницу. И если поначалу перспектива жизни бок о бок в одном помещении с капитаном страшила меня не меньше, чем участь королевской любовницы, то постепенно все мои страхи исчезли без следа: капитан оказался не самым неприятным в мире соседом, предпочитающим почти все время проводить на мостике, спускаясь вниз только для того, чтобы наспех перекусить и проспать мертвецким сном до следующей вахты.
Постепенно я привыкла к его мерному дыханию на другом конце помещения и осторожным, крадущимся шагам, когда он, словно боясь ненароком прервать мой сон, тихонько выскальзывал наружу, вполголоса отдавая команды находящимся поблизости членам экипажа. Правда, иногда, когда он думал, что я этого не замечаю, он задерживался возле моего гамака, и тогда сквозь опущенные ресницы я ловила на себе его задумчивый изучающий взгляд, прежде чем он накрывал меня соскользнувшим во время сна на пол пледом и спешил отойти прочь.
Неприятно признаваться, но его забота о «простом юнге» импонировала мне, будя в глубине души те чувства, которые я ни в коем случае не желала бы испытывать. Для того, чтобы окончательно не размякнуть и не сознаться самой себе в том, о чем потом, уверена, непременно пожалею, я каждый раз мысленно напоминала своему глупому сердцу о судьбе несчастного графа де Ламмер, наверняка погибшего по вине капитана от болезни в темном и холодном трюме, так и не дождавшись необходимой помощи.
С Клодом мы виделись редко, его мало заботила жизнь Ренарда, к которому он не испытывал иных чувств, кроме презрения, зато его интересовало все, что касалось Ладу и его дружков, так и не сумевших забыть обид, пусть и ненароком нанесенных мной их главарю. Превратившись в тень, Клод денно и нощно не выпускал их из виду, надеясь вовремя обнаружить грозящую мне опасность и предотвратить ее до того, как произойдет что-нибудь непоправимое.
Новый день выдался на редкость безоблачным и ясным. Ближе к полудню шхуна под управлением опытного капитана мирно скользила по зеркальной поверхности водной глади, изредка нарушаемой то тут то там резвящейся рыбой, не слишком озабоченной летающими в небе альбатросами, зорко высматривающими в воде добычу пожирнее. Под предлогом очередного приступа взбунтовавшегося желудка я осталась в каюте в одиночестве, проводя большую часть времени возле открытого иллюминатора, с детским любопытством и восторгом следя за тем, как летящие низко над водой птицы резко пикировали вниз и, подхватив цепкими когтями извивающуюся и крайне недовольную тем, что ее выловили из привычной среды рыбину, несли ее куда-то в сторону, где наверняка ждали своей порции еды их детки. Даже животным и птицам было куда возвращаться, но только не мне. Не имея четких планов на жизнь, я плыла в незнакомую страну, даже приблизительно не представляя, что могло меня там ожидать.