Задача конституционного строительства в «России будущего» является архисложной. Ее решение предполагает движение одновременно в двух направлениях замена поверхностного догматически-схоластического копирования уяснением глубинного смысла «первичного» западного конституционализма достаточно широкими слоями политически активной части общества с одновременным не менее глубоким осмыслением особенностей того социокультурного контекста, в котором предстоит развивать подлинный российский конституционализм, без учета которого любые эксперименты по пересадке конституционных идей в Россию будут вечно оставаться бесплодными.
Это творческая задача, которую невозможно разрешить механистически путем применения готовых шаблонов. Она предполагает необходимость дать ответы на вопросы, которые ни перед кем в мире в таком виде ранее не ставились. Для того чтобы справиться с этой задачей, надо найти способ сочетания двух редких качеств уважения к чужому знанию и опыту, бережное и вдумчивое к нему отношение и смелость в формулировании нового, неведомого, никем еще не опробованного. В этом и состоит суть творческого конституционализма для России.
Часть IX. Самодержавие или федерация?
Выбор, который должен сделать русский витязь в XXI веке, проще, чем на известной картине Васнецова, перед ним не три, а всего две дороги. Либо радикальная децентрализация власти (то есть федерализация России), которая является единственным способом обуздать русское самодержавие, либо смерть русской государственности, не обязательно быстрая, но неизбежная. Этот очевидный выбор неочевиден для подавляющего большинства как среди тех, кто пытается спасти существующий в России режим, так и среди его яростных оппонентов. Все выработанные веками инстинкты русского политического сознания противятся данному выбору и требуют прямо противоположного сохранения империи любой ценой. Тем более важно поставить этот вопрос «здесь и сейчас» во весь его гигантский рост.
Глава 44. С чего начинается конституция? Конституция как революция сознания
Многие думают, что конституция это текст. В крайнем случае ее рассматривают как конструктор, из которого по инструкции надо собрать государство. Поэтому, если что-то пошло не так, то обычно предлагают один «ветхозаветный» текст заменить на другой «новозаветный», полагая, что все после этого «станет кока-кола» (Андрей Кончаловский, надеюсь, простит меня за украденную метафору). Но «кока-колу» русская земля никак не родит, а выходит все больше кислый квас. Потому что конституция это прежде всего уклад жизни, то есть такой бестелесный социальный эфир, который нельзя формализовать и навязать обществу сверху, если оно само к этому не готово.
Вопрос о создании конституционного государства в России это не вопрос написания «идеального текста». Это вопрос подготовки и осуществления глубочайшей нравственной, социальной и, как следствие, политической революции, прежде всего в умах и в делах миллионов людей. Конституция вообще синоним революции. Революции не в смысле политического переворота это историческая частность, которая может присутствовать, но может и отсутствовать, а в смысле переворота всего привычного образа жизни, всего, что составляет основу традиционного мышления и поведения человека, которые в России принято называть «понятиями». Потому что «жить по понятиям» значит всего лишь жить в соответствии с глубоко укоренившейся патриархально-средневековой традицией. Поэтому так естественно, что Кавказ это сегодня оплот русской «понятийности».
Конституция «по закону» и «по понятиям»Конституция это враг понятий, она вытесняет их законом (нигде в мире до конца). Для того чтобы построить конституционное государство, необходимо отречься от старых понятий. Чехов призывал русского человека по капле выдавливать из себя раба, настоящий конституционалист должен сейчас призывать русских людей по капле выдавливать из себя «понятийность». Так получилось, что Россия одной ногой вступила в Новое время вместе с Петром, но вторая ее нога так и застряла в старой понятийной Московии. И сейчас, похоже, ногам стало скучно друг без друга либо Россия должна выскочить из своего Нового времени и целиком вернуться обратно в Средневековье, либо ей придется наконец выдернуть оттуда и вторую ногу, приступив к созданию конституционного государства. Речь идет о духовном, интеллектуальном преобразовании, сопоставимом с петровскими реформами и большевистской революцией, а может быть, даже и превосходящем их по масштабу.