На самом деле не все равно. И с той ночи после «Боинга» мало что изменилось. Москва панически боится того, что Запад наконец отмобилизуется и ответит консолидировано и жестко. Просто несколько лет попустительства, когда, чтобы Москва ни делала, к ней применялись меры, которые больше напоминали раздражающий укус пчелы, а не железную хватку бульдога (высылка дипломатов и показательная порка Дерипаски это не хватка бульдога), убедили Кремль в том, что он может бесконечно долго играть с Западом в покер. Этим он и занимается, сделав «стратегический блеф» чуть ли ни единственным и универсальным инструментом своей внешней политики.
Глава 28. «Священный Евросоюз» покидает ли Россия Европу?
Еще в самом начале разворачивающегося конфликта с Западом Путин выступил в Сочи на Валдайском клубе с программной речью, значение которой не было по достоинству оценено. Она так и не стала объектом серьезного критического анализа, хотя, безусловно, его заслуживает. Фанаты Путина убеждены в том, что в ней нечего критиковать, в то время как его антагонисты уверены в том, что в ней нечего анализировать.
Истина между тем, как это часто случается, оказалась хрупким цветком, растущим на нейтральной полосе: и России, и миру есть над чем задуматься и что покритиковать в речи российского лидера. Мало кто понимает, что в Сочи, по сути, был оглашен манифест альтернативной Европы, в строительстве которой Россия намерена принять самое живое и непосредственное участие. Ошибаются те, кто думает, что Россия намерена уйти из Европы. Напротив, как стало очевидным в Сочи, она семимильными шагами идет в Европу для того, чтобы сделать «русскую весну» священной.
Похищение ЕвропыОбщим местом в рассуждениях о политическом режиме, установившемся в России после распада СССР, стало утверждение, что, хотя этот режим и является авторитарным, он не может быть устойчивым даже в среднесрочной перспективе, поскольку, в отличие от коммунистического режима, не опирается на идеологию. И отчасти по крайней мере, до самого последнего времени так оно и было. Даже остервенелая пропагандистская кампания, начало которой положил конфликт с Украиной, не стала доказательством обратного, так как примитивный трайбалистский шовинизм, пусть даже выраженный весьма экспрессивно, не тянет на метаидеологию, способную обеспечивать устойчивость власти в течение сколько-нибудь длительного срока. Эмоции, как правило, иссякают достаточно быстро, долго живут только идеи. Но именно идей в широко разрекламированной «русской весне» практически никаких и не было.
Те, кто не верил до сих пор в способность режима создать идеологию, справедливо полагали, что идеологию нельзя связать как носки, что для ее возникновения нужны культурная база, историческая традиция, усилия нескольких поколений и многое другое, чего в посткоммунистической России не существовало. Именно поэтому бесконечные попытки бесчисленных кремлевских администраций «написать» идеологию в какой-нибудь «Барвихе» или в каких-нибудь «Соснах» всегда заканчивались оглушительным провалом. Но то, что нельзя создать, можно позаимствовать. Запретив поставки сыра и колбасы из Европы, Россия отнюдь не отказалась от главной статьи своего импорта от приобретения чужих идей. Просто теперь из Европы в Россию поступают другие идеи, чем раньше. Была мода на либеральные идеи, пришла мода на идеи реакционные.
Импорт идеологии традиционный способ решения проблем с «духовными скрепами» в России. Россия сначала берет что-то чужое и по большому счету не очень нужное в Европе, потом переделывает его до неузнаваемости и, наконец, начинает продавать обратно как исконно свое, русское. Так европейский марксизм был завезен в Россию горсткой энтузиастов, но после того как его скрестили с «народничеством», превратился в «русский коммунизм» (большевизм), которым потом еще долго «травили» все ту же Европу. И сегодня Россия пошла проторенной дорогой: она не отказывается от своей европейской идентичности, а просто меняет ее профиль, импортируя новый «духовный боекомплект».
Раскол ЕвропыБольшинство наблюдателей, в чьем поле зрения по тем или иным причинам оказался сочинский форум, ограничилось знакомством с речью Путина (а многие вообще ограничились тезисами в изложении ведущих новостных агентств). Путин, однако, не был ни самым интересным, ни даже самым «яростным» из докладчиков. Он, кстати, ни капли не солгал, говоря о том, что он «голубь», потому что ястребом в Сочи был Вацлав Клаус, чью речь прочитало гораздо меньше людей, чем она того заслуживает.