Я вспомнил, что сказал мне один иеромонах на Афоне:
Ты священник. А что это значит быть священником? Кого являть людям себя, каков ты есть на самом деле, или нет? Да, показывать нужно Бога но через себя. То есть изображать кого-то? Строить аскета, подвижника, уникального духовного человека, которым не являешься? Так как же быть притворяться или оставаться собой?
А еще я вспомнил слова Паисия Святогорца:
Пусть люди, которых ты наставляешь, иногда видят тебя за обычными, повседневными делами. Пусть видят, как священник, духовник, который поучает их с амвона, паря над грешной землей в своих облаках, вдруг оказывается вместе с ними на экскурсии. Пусть видят, как ты впадаешь в панику, недосчитавшись кого-то в автобусе. Пусть видят, как замечательный батюшка, который казался им всегда таким спокойным, может начать волноваться, спрашивая с тревогой: «А где такая-то? Я всех пересчитал, а ее нет! Куда она пошла?» Тогда люди поймут, что и ты можешь тревожиться и сердиться; что ты такой же, как они. А если ты не будешь искренним, с одной стороны, тебе не удастся объединить вокруг себя людей, а с другой ты не будешь честен с Богом, и таким образом ни Бог, ни люди не увидят в тебе то, чего им хотелось бы. Фальшивый образ не поможет в твоем служении.
Так сказал мне старец Паисий, а я спросил его:
Извини, отче, но когда люди увидят мое истинное лицо, они не разочаруются?
Нет, ответил он, не разочаруются. Попробуй, и сам в этом убедишься! Пусть они видят, что и ты ешь, и ты иногда себя балуешь, когда берешь себе еще одну булочку с подноса, потому что эти булочки такие вкусные, что невозможно остановиться, и просишь еще и еще. Тогда люди скажут: «Вот, и он любит поесть, и ему нравится то же, что и нам». Так они осознают присутствие Бога здесь, на земле. Осознают, что нужно быть честным как перед собой, так и перед другими; быть смиренным, а не прятаться от всех с едой, как делаю я и, наверное, не только я, когда на людях мы степенные, смиренные, а на самом деле совсем не такие.
Эти слова старца произвели на меня тогда большое впечатление, и я вспомнил их, когда ребята пригласили меня перекусить после литургии. И задумался: а что, собственно говоря, на самом деле является духовным, а что мирским, светским? Я вспомнил отрывки из прочитанных книг, вспомнил беседы на конференциях и семинарах и сказал ребятам:
Пойдемте! Я с вами. Нас ведь немного? Я не буду выходить из машины, подожду вас, а вы принесете мне еды.
Хорошо! согласились они.
Представьте себе ситуацию. Только что мы, словно ангелы во плоти, пели: «Иже херувимы тайно образующе»; затем во время Евхаристического канона я, облаченный в одежду Царства Небесного, призывал верующих устремить сердца горé, ввысь, и с кадилом в руках, воскуряя ладан Духу Святому, благословляя молящихся словами: «Мир всем!», молился о претворении Честных Даров.
И вот теперь я собираюсь наесться досыта. Странно, правда? Это никак не вписывается в то, что было на литургии, это очень приземленно. Вот почему я начал задаваться вопросами.
Помнить слова старца Паисия: «Будь близко к людям и будешь настоящим! Не притворяйся тем, кем не являешься. Не демонстрируй святость, которой нет!» Пойти с ребятами и поесть чтобы они видели: я такой же, как и они. Тем более, что это правда.
Заметьте, не желание вкусно поесть меня здесь настораживало, а искренность. Я думал, что люди посмотрят на меня и скажут: «Ну, раз ты, оказывается, такой приземленный, мы к тебе больше не придем!»
Мы доехали до пекарни. Ребята накупили вкусностей, безалкогольные напитки и спокойно принялись за еду. Начался дождь, и один паренек сел ко мне в машину. Мне было неловко есть у него на глазах: я знал его совсем мало, он недавно начал ходить к нам на бдения. А тут еще этот белый соус стекал у меня прямо по бороде не испачкаться было невозможно В общем, спокойно поесть у меня не получилось. «Матерь Божия! вздыхал я про себя. Только что служил литургию, молился в алтаре, все было так возвышенно а сейчас уплетаю за обе щеки на глазах у молодежи. Что они подумают?» Я терзался мыслью, как ребята расценят мой поступок. Терзался, но мне казалось, что их это тоже безпокоит.
Наконец с едой было покончено. Мы попрощались и разъехались по домам.
И вот на следующий день я получаю эсэмэс от того самого паренька, с которым мы сидели в машине. «Ну вот, подумал я, начинается».