Интересно, что подумал этот субъект, когда мы остановили машину в лесу?
И опять я отчетливо представил себе, как Белотелов кутается в шарф и поднимает воротник. Уж не хотел ли он, подобно страусу, спрятаться от меня?
Я настолько погрузился в размышления, что и не заметил, как поднялся от костра и зачем-то побрел вверх по долине, невольно всматриваясь во все, на что прежде не обращал внимания.
Метрах в ста от хижины я набрел на широкую полосу глины, нанесенной с горы водным потоком. Она еще не затвердела, и я подумал, что каждый, кто вздумает пройти по долине, неизбежно оставит на этой желтой полосе свои следы. Во мне тотчас проснулась душа разведчика-следопыта, и я направился вдоль глиняных наносов.
Около реки гладкая желтая поверхность была словно прострочена тонкими следами куликов, которые, видимо, играли здесь по ночам. Какой-то небольшой зверек – ласка или, может быть, горностай, – с разбегу угодив в грязь, испуганно метался по глине, петлял, но скоро перебежал на ту сторону, оставив после себя тонкую двойную бороздку.
Мышь тоже, видно, хотела перебраться через неожиданную преграду и поплатилась за свою неосторожность жизнью: следы, вначале отчетливые и неглубокие, потом превратились в толстую бороздку – мышь угодила в жидкую глину и завязла. Там, где бороздка прерывалась, видны были глубокие ямки. Серое, с темными краями перо, лежавшее тут же, свидетельствовало о том, что увязшая мышь стала добычей вороны.
Вот еще какая-то крупная птица оставила на вязкой поверхности отпечаток лапок и широкий росчерк больших крыльев…
А вот это уже интереснее! Ну, конечно, здесь бежала Мурка и волочила за собой шарф. След шел с той стороны наносов. Заинтригованный, я пошел по нему дальше к лесу и, несмотря на то, что был уже ко всему подготовлен, замер от непонятного страха, увидев на глине отпечатки… галош. Мне вспомнилась картинка из книги Даниэля Дефо, где Робинзон Крузо со вставшими от ужаса волосами смотрит на углубление от босой ноги в песке необитаемого острова.
Каким ужасным зрелищем может быть иногда след человека!
Я наклонился и стал рассматривать этот след.
Дерсу Узала и Соколиный Глаз уж, наверно, глядя на такой отпечаток, узнали бы все, вплоть до имени ступавшего здесь сегодня или вчера. Я же только мог сказать, что галоши были новые и принадлежали крупному мужчине.
Около самого леса, под нависшими ветвями деревьев, следы вели уже в обратную сторону, к выходу из Золотой Долины.
Я стал высматривать, нет ли где еще таких глинистых наносов, и увидел несколько желтых пятен вдоль лесной опушки. Как я и ожидал, на некоторых из них отпечаток галош сохранился.
Обратно человек все время шел под деревьями, иногда ветви нависали очень низко, и ему приходилось нагибаться, чтобы пройти под ними. А ведь достаточно было отступить влево, чтобы идти не пригибаясь. Значит, человек прятался в тени деревьев.
Но почему же он не прятался, когда спускался в долину?
Снова и снова я изучал следы, сравнивая их, и, наконец, все понял. Недаром все-таки читал я романы про всяких следопытов!
Следы сюда появились раньше, а обратно – позже. Белотелов мог попасть в Золотую Долину только немногим раньше нас, то есть уже в темноте, когда его никто не мог видеть, и поэтому шел не прячась. Обратно он чуть не полз под деревьями, значит, возвращался вчера утром или днем и все время боялся, что его увидят. Ясно?
А отец еще ругал меня за любовь к приключенческим романам и говорил, что я читаю всякую дрянь! Вот тебе и дрянь!
Но что же за темные дела здесь у Белотелова, которые заставляют его прятаться и ползать на брюхе?
Мне хотелось поделиться поскорее своим открытием с ребятами, но их у хижины не было. Только спустя некоторое время я нашел в лесу Левку. Нашел за странным занятием: Левка выслеживал пчел.
Оказывается, в этот день в лесу появились пчелы.