Интересные сведения о «братчине» содержит относящаяся к 1538 г. «Уставная королевская грамота виленским мещанам на учреждение братства кушерного». В источнике говорится о мещанах, которые «за свой власный наклад меды куповали и сычивали на ворочистые свята»[439]. Подобно «братчине» Псковской Судной грамоты, пир здесь также возглавлял «староста», наделенный полномочиями для улаживания, могущих возникнуть во время пира конфликтов, «братство» же в целом пользуется правом судебной автономии. В грамоте, в частности, говорится: «и пак бы се хто впивши и якие збытки починил, слова непочестивые мовил, або на стол узлежал и питье разливал, тогды старосты такового мают первей словы скарать, а если хто упорный будет, а от того ся не повстягнет, такового яко впорного, виною братскою мают карати, чим братья обложат. При том, если хто в дому их братском ростыри албо зваду с ким учинил, и кому на кого жаль будет, таковый мает тогож часу речь и жаль свой старостам тамошним обжаловать и старосты жалобы его выслухавши мают на завтрашний день отложити, а потом вся братья оного братства на завтрее ся до дому братского зшедши того дела судовым обычаем межи ними мают досмотрети, а винного виною братскою карати»[440] Виленское «братство», несомненно, генетически связано c древнерусской «братчиной», явственно выступает и общинная, а также судебно-правовая сущность «братства».
Из источников известно, что в древнерусских братчинах участвовали скоморохи, происходили кулачные бои[441].
Об этом свидетельствуют, например, новгородские былины:
Молоды Василей сын Бусулаевич
Бросился на царев кабак
Со своей дружиною хораброю
Напилися оне тут зелена вина
И пришли во братшину в Никол(ь)щину
А и будет день ко вечеру
От малова до старова
Начали уж ребята боротися
А в ином кругу в кулаки битися[442]
Нормы древнерусского права запрещали являться на «братчину» без приглашения.
Так, в «Жалованной, несудимой и заповедной (от незваных гостей и ездоков) грамоте» галичского князя Дмитрия Ивановича от 4 апреля 1506 г., в частности, говорится: «А кто к ним незван в пир приедет, а учнется у них в том пиру какова погибель, и та погибель платити незванному без суда и без исправы»[443].
Подобный документ от 27 апреля 1507 г. предписывает: «А наместников наших московские люди, и волостей раменских люди, и их тиунов и детей боярских люди, и мои великие князья сельчане к тем монастырским людем на пир и на братчину незваны не ходят. А кто к ним придет на пир и на братчину незван и они того вышлют беспенно, а кто у них начнет пити сильно, а учинитца у них тут какова гибель, а тому то платити вдвое без суда и бес правды»[444].
«Жалованная обельно-несудимая грамота» от 3 января 1524 г. гласит: «к тем их людем тиуни и праветчики и довотчики на пир и на братчины незваны не ездят. А кто к ним на пир и на братчину приедет незван, а учинитца у них в том пиру какова погибель и тому незваному, то платить без суда и без исправы»[445].
Древнейшее упоминание о древнерусских «братчинах» относится к XII в.[446] Полочане в 1159 г. хотели заманить обманом князя Ростислава Глебовича: «И начаша Ростислава звати льстью у братьщину ко светей богородицы к старей на Петров день, да ту имуть и»[447].
Каково же происхождение и значение «братчины»? Взгляд на «братчину» Псковской Судной грамоты как на группу «соседей, объединяющихся между собой с целью организации в складчину общественных пирушек», могущих «рассматривать мелкие дела вроде оскорблений и драк во время пира»[448], представляется крайне упрощенным.
Как полагают, «братчина» зародилась в дохристианское языческое время, о чем говорит архаичность обрядов, связанных с «братчиными» пирами[449], повсеместно распространенными у русских крестьян, а, в особенности на Севере еще в XIX в.[450] На месте предполагаемых языческих «братчин» в ходе археологических раскопок обнаружены деревянные ковши, а также предметы, связанные с языческим культом[451].
Ю. Г. Алексеев полагает, что «братчины» имеют языческое, а следовательно, дофеодальное происхождение[452].