Уверена, ответила я, не имея другого выбора. А что, собственно, вас так смущает?
Салазар поднял на меня голову, блеснули стекла очков, и на его лице появилось подозрительно выражение:
Можно ли поинтересоваться у преподобной, а законно ли к ней попал такой крест?
Он мой! припечатала я, не желая отступать от легенды ни на шаг. Если не верите, взгляните на мои документы.
Я протянула старику бумаги, подтверждающие статус аббатисы.
И я еще вернусь за крестом, откровенно соврала я. Выкуплю его обратно.
Ростовщик вцепился в бумаги, бледнея по мере их прочтения.
Простите, наконец выдохнул он, отдавая мне все обратно дрожащими руками. Я не знал, что это вы, госпожа де Латисса. Теперь нет никаких сомнений, что крест его величества Клода Пятого подлинный. Невероятная историческая ценность! Я так много читал об этом утерянном украшении, но даже подумать не мог, что оно может быть до сих пор у его племянницы. И что сама Эрнеста де Латисса все еще жива. Подумать только
Он говорил это все так торопливо, с таким необычайным восторгом в голосе, что я едва успевала улавливать мысль и даже не могла переспросить, все ли правильно поняла из его речи.
Но какая же я была дура!
Какая идиотка!
Теперь становилось понятно, где и когда я так глупо прокололась перед Кроули, выдав себя. Я не знала элементарных вещей о настоящей Эрнесте, которые, как оказалось, можно было выяснить у других людей, особенно если хорошенько копнуть.
Наверное, Винсента позабавили мои истории о «купеческой дочери», особенно если он знал правду
Сколько вы дадите за украшение, господин Салазар? собравшись с мыслями, спросила я.
Вы ведь знаете его истинную цену, преподобная, все еще переводя взгляд с меня на украшение и обратно, ответил старик. Оно бесценно, но я вы должны понять
Он замялся, и впервые за весь разговор на лице ростовщика отразилась борьба между жаждой обладания таким сокровищем и природной жадностью.
Тысячу золотом, наконец, выдал он. Больше никак.
Я сощурилась.
Не знай я подоплеки, то согласилась бы сразу, но теперь рискнула поторговаться.
Три, замахнулась я. Крест бесценен.
Тысяча двести, покачал головой ростовщик. Вы же сами сказали, аббатиса, у вас «обстоятельства».
Я поджала губы. Это была моя ошибка показать Салазару слабое место, и все же я рискнула.
Отдайте крест обратно, протянула я руку, не вставая с кровати. Думаю, в городе найдутся еще представители вашей гильдии.
Кончик носа старика дернулся, будто у хитрой выхухоли, и на несколько мгновений он замер, просчитывая что-то в уме.
Две тысячи, все же сдался он. Но это мое последнее слово, госпожа. Поверьте, больше в этом городе вам никто не даст.
Две тысячи золотом это было очень много, больше, чем я могла бы себе представить. За эти деньги я сумею вылечить ногу, купить лошадь, оружие и даже нанять охрану, чтобы безопасно доехать до столицы.
И я согласилась.
Хорошо, тихо произнесла я. Крест ваш
Что-то внутри болезненно сжалось от того, как украшение сверкнуло в последний раз, а после исчезло в саквояже ростовщика. Зато мне в руки перекочевала увесистая пачка ассигнаций на полторы тысячи и еще пятьсот золотом в звенящем мешочке с монетами.
С вами приятно иметь дело, аббатиса, радостно сообщил ростовщик. По его светящемуся лицу было видно, как мысленно он потирал ручки после выгодной сделки.
С вами тоже, господин Салазар, отозвалась я.
В этот момент в комнату вновь постучались, ростовщик удивленно посмотрел на меня.
Вы еще кого-то ожидаете, госпожа?
Да, доктора, кивнула я, пытаясь чуть привстать с кровати и тут же садясь на нее обратно. Если вам не сложно, господин Салазар, отоприте ему двери. Мне трудно передвигаться.
Без проблем, старик подошел к двери, отпер небольшой замочек, выглянул в образовавшуюся щель и тут же испуганно отскочил едва ли не на метр назад.
Дверь с треском распахнулась, вписываясь в соседнюю стену.
И я вскрикнула от неожиданности.
На пороге стоял Кроули в запыленном дорожном костюме. Злой, как тысяча чертей, он смотрел на меня:
Ну здравствуй, мать преподобная, медленно произнес он, делая шаг в комнату. Заставила же ты меня побегать.