Тогда я навещу Махиру, предложила я. Давно собиралась, но была слишком занята. В садах шейха прохладно, а заодно и медоежек осмотрю.
Том заулыбался.
Ну конечно, отдохнуть, не найдя способа провести время с пользой, вы просто не в состоянии. Впрочем, идея неплоха. Ступайте, а если завтра потребуется остаться дома, не волнуйтесь мы управимся и без вас.
Мне вовсе не хотелось, чтобы в Доме управлялись без меня. Управятся однажды управятся и дважды, да еще, чего доброго, сочтут, будто я здесь лишняя. Но я знала, что ответит Том, выскажи я сии мысли вслух, и будет абсолютно прав. Стиснув зубы, я задавила в зародыше всю жалость к собственной персоне и отправилась во дворец.
Глава четырнадцатая
Чувствую себя хуже прежнего Необычный доктор Гипотеза Нур Корзина для Тома Проверяем гипотезу
Вы вполне можете предположить, что я откладывала визит к шейху не только в силу занятости. И будете совершенно правы.
После нашего возвращения Сухайл заглядывал в Дар аль-Таннанин дважды, но оба раза совсем ненадолго, и уходил прежде, чем я успевала узнать о его появлении. Учитывая решение, принятое в пустыне, мне следовало бы искать встречи с ним энергичнее хотя бы затем, чтоб извиниться за прежнюю холодность. Но принять решение это одно, а вот исполнить его совершенно другое.
Я даже не знала наверняка, стоит ли искать его в резиденции шейха. К этому времени аритаты откочевали на летние квартиры, и Сухайл вполне мог пребывать среди них, либо сопровождать тех, кто регулярно ездил в пустыню и доставлял нам драконьи яйца. А если даже он здесь, в городе что я ему скажу? Все, что приходило на ум, казалось слишком прямолинейным, а между тем без посторонних встреча наверняка не обойдется. Как бы ни нравилась мне Махира, я не смогла бы сказать Сухайлу, сколь высоко ценю его дружбу, когда она сидит всего в десятке футов от нас. Пожалуй, можно спросить, как продвигается перевод ведь это уж точно вопрос вполне нейтральный? Не имея способностей к языкам, я даже примерно не представляла, сколько времени может потребовать перевод части текста, написанной на нгару. Надо думать, немало ведь я была вполне уверена, что раньше он этого языка не изучал.
Поразмыслив, я рассудила, что сей вопрос вполне безобиден. Интерес к предмету его страстного увлечения позволит проявить дружескую сердечность, не выходя за рамки приличий. Итак, если Сухайл снова заглянет к нам в сад, спрошу о Камне с Великого Порога.
Махира встретила меня с радостью, велела подать угощение, и некоторое время мы болтали о моих приключениях в пустыне. О нашем похищении она уже слышала и немало шокировала меня довольно резкими замечаниями о судьбах, что должны пасть на головы этих собачьих отродий бану сафр.
Разве имаму позволительно говорить такое? спросила я.
Махира рассмеялась.
В дни старины, пояснила она, кочевники сажали незамужнюю девицу в особый паланкин и везли с собой в битву, как знамя. Женщины, зовущие мужчин на подвиги в сражении с врагом, давняя ахиатская традиция.
Все это живо напоминало древние сказания Нидди и Уэйна, хотя, конечно, паланкинов в них не фигурировало.
Надеюсь, теперь всем битвам конец, сказала я. После этого возмутительного инцидента люди вашего брата прекрасно поддерживали мир и покой по крайней мере, в непосредственной близости от нас.
Эта реплика должна была подготовить почву для следующей, дабы вопрос о втором ее брате не показался неуместным. Однако нужные слова застряли в горле, так как я не сумела отыскать способа придать им должную безобидность учитывая, что она, по всей вероятности, слышала то самое сказание о Сухайловом подвиге. Вместо этого я принялась по мере сил пересказывать Махире новости об умм Азали и других аритатах. Да, она жила в большом городе, однако интерес к новостям из пустыни сохранился во всех ахиатских сословиях.
Покончив с беседой, мы отправились в сад, осматривать медоежек. Когда я вошла в их затянутый сеткой вольер, Амамис с Гикарой дремали, разомлев на жаре, так что изловить их оказалось делом пары секунд.
Не обращая внимания на возмущенный щебет, я широко развела крылья Гикары, осмотрела ее со всех сторон, а затем подвергла той же процедуре Амамиса. Медоежки пребывали в добром здравии: чешуя их лоснилась, хохолок Амамиса отливал яркой сапфировой синевой, и оба, не проявив ни малейшей апатии, улизнули прочь, стоило только их отпустить.