По одному куску в руки! визгливо закричала какая-то женщина слева, после чего ко мне протянулась чья-то рука со скрюченными пальцами, попытавшись выхватить у меня из рук один кусок колбасы. Но я умело сработал плечом, сбивая руку, и шустро вывернулся к дальнему углу, где меня ждала заботливо втиснутая между стеллажей сестренка, в настоящий момент флегматично ковырявшаяся в носу. Все происходящее для нее было вполне привычно, потому что такие «забеги за колбасой» мы совершали минимум два раза в неделю. А бывало, и три Сунув ей в руку один кусок, я победно заявил:
Нас двое!
После чего парочка теток, устремившаяся за мной «наводить социальную справедливость», глухо ворча, отползли назад и с новыми силами ринулась в толпу, бушевавшую у холодильной витрины, в которую равнодушные продавщицы дородные тетки в грязноватых белых халатах порциями вываливали расфасованную колбасу. Какой у нее был сорт и какое наименование, никто не знал. Да и даже не задумывался. У нас в городке было принято делить колбасу на два сорта: «по два двадцать» и «по два девяносто». Других вариантов в магазине не встречалось. Так что за чем-то вроде сервелата или сырокопченой нужно было ехать в Москву и по кругу обходить все известные гастрономы и колбасные магазины, надеясь, что тебе повезет и подобный товар «выкинут» именно в тот момент, когда ты его ищешь. Впрочем, надо признаться, что в Москве пока еще везло довольно часто. Столица снабжалась не в пример лучше провинции. Но очереди там были куда там нашим Хотя и у нас все было невесело. Для того чтобы гарантированно заполучить колбасу, мне приходилось занимать очередь ажно в два часа дня. Сразу после школы. При том что продавать ее начинали с полпятого или с пяти. Как решит горисполком, который регулярно, как минимум раз в квартал, менял время начала продаж
Ну что, пошли, мелочь, я и так уже на самбо опаздываю.
Вом, а сывок? Ты обещал! заканючила Катюня.
Обещал значит, куплю, твердо произнес я. А куда деваться? Хочешь не хочешь, а нужно поддерживать авторитет старшего брата
Творожный сырок с изюмом Катюня начала лопать, едва только мы вышли из магазина.
Ну куда ты, чудо мое? досадливо пробурчал я. Руки ж грязные
А я за бумажку девжу, сообщила мне сестренка, продемонстрировав зажатый в кулачке сырок. Привлекать ее к операции «достань колбасу» приходилось из-за того, что я наконец вернулся к исполнению своего «плана развития», записавшись на секции самбо и бокса. Так что со временем у меня снова стало совсем туго. А колбасу семье есть хотелось. Вот и пришлось подключать Катюню. С ней у меня получалось пропустить только одно занятие в «художке» или «музыкалке» и опоздать только на одну тренировку по боксу или самбо в неделю. Гимнастику при этом пришлось бросить С ней вышло не очень. Михаил Львович, когда я объявил ему о своем решении, жутко на меня обиделся. То есть сначала он долго пытался меня убедить «не совершать такой глупой ошибки».
Зачем, Марков, зачем? Нет, в плавании, я знаю, у тебя возникли определенные трудности! Но здесь-то все нормально! Прямая дорога к мастеру. Занимайся не хочу. Деньги вон стал зарабатывать это было правдой. Тренер начал мне за массаж подбрасывать по пятерочке-другой в неделю. Не с наших, нет. Нашим и я, и он все делали бесплатно С тех, которые со стороны. Ну кто приезжал к нему лично. Он стал задействовать меня в расслабляющем, а в последние пару месяцев и в общеукрепляющем массажах. Потому что пальцы и кисти рук у меня уже в достаточной мере окрепли. Так что кое-что простенькое я делал вполне на уровне. А вот прямую «мануалку» он пока мне не доверял. Но учил, давая прощупать проблемные места пациентов и рассказывая, как, куда и почему надо давить, чтобы снять болевые ощущения или восстановить поврежденные участки И тут такое «предательство» с моей стороны! Так что уходить мне было очень тяжко. Он даже домой ко мне приходил, с родителями разговаривал Но я все-таки продавил свое решение. Слава богу, родители уже привыкли, что все решения относительно себя я всегда принимаю сам. Хотя мама и пыталась меня переубедить. Уж очень Михаил Львович был убедителен
Вом, а у меня вучки грязные! жалобно протянула Катюня, вытягивая в мою сторону свои липкие от творога ладошки.
Ничего, сейчас домой придем помоешь. И умоешься заодно, усмехнулся я.
А ты мне повидла дашь?
Не дам, отрезал я. И так сладкого натрескалась, что скоро губы слипнутся.