Не стану скрывать, пришлось.
А сами бы не стали?
Сам?.. О, вот и борщ! Быстро работают, молодцы!
Официант поставил перед нами дымящиеся тарелки, пиалки с гренками, и пожелав приятного аппетита, удалился, помахивая подносом.
Так что же с чтением без принуждения? спросил я.
Ну-у-у! Про принуждение это вы зря. По долгу скорее. А разве я не ответил?
Нет. Официант появился.
Ну я же в тот момент что-то сказал?
Что борщ принесли.
Разве это не ответ?
Это ответ на вопрос: принесли ли борщ?
Нет. Мы же с вами не слепые и оба видим, что его принесли. Стало быть, это был именно ответ на интересующий вас вопрос, а не констатация очевидного.
«Вот это вывернулся! подумал я. Хоть и молодой, но матерый. Что-то я совсем ничего не понимаю»
О чем думаете? хлебая борщ, и то и дело наклоняясь к тарелке и выпрямляясь, спросил Захар.
Та девушка, которая вместе с вами сидела тоже из органов?
Девушка? удивленно посмотрел на меня «режиссер» и перестал есть. Какая девушка? Со мной не было никакой девушки. Я один пришел
Она тоже пришла одна и села за ваш стол. Вы вместе обедали, разговаривали. Только смотрели вы больше на меня, а не на нее Может потому и не запомнили?
Не только зоркий глаз, но еще и острый язык! весело ответил Борщ и с еще большим вожделением вернулся к своему борщу. Не слушайте, я пошутил. Девушка была, девушка ела, девушка не из органов. Моя знакомая. Недалеко работает и мы иногда с ней обедаем здесь. У нее в это время обед, вот я и решил совместить две встречи. Угу? Официант!
Разговор перестал казаться мне забавным, а происходящее, принятое вначале за игру, стало нервировать. Я старался как мог успокоить себя, чтобы не показать насколько мне, учитывая сорок минут созерцания поедающего борщ Гуся, все это опротивело, что я хочу, как можно быстрее узнать для чего эта встреча и распрощаться с ним навсегда.
Захар, что вы хотите?
Борща еще тарелочку. Вы будете?
Подошел официант. «Режиссер» сделал заказ и вопросительно посмотрел на меня. Я отрицательно помотал головой.
Ну, хорошо. Тогда один. И гренки, крикнул он вслед уходящему официанту.
Ржаные? весело и не оборачиваясь, спросил тот.
Идиот! ответил на его вопрос Борщ, повернувшись ко мне.
Итак, продолжил я, для чего вы пригласили меня на встречу?
Мы очень надеемся, что вы нам поможете.
Чем смогу, сухо ответил я, решив, что разговаривать с ним стоит «короткими перебежками», а остроумничать не стоит вовсе.
Всем сможете. Всем, что нас интересует, ради того, что вам дорого, прозвучала угроза в виде предупреждения.
Раз уж разговор принял такой формат, то придется согласиться с вами.
Придется это формулировка, в которой слышится неуверенность вперемежку с несогласием, а отсюда возможность применения другого варианта. Но я вас успокою тем, что избавлю от головной боли выбора, в данной ситуации его просто нет.
Хорошо. Что вы хотите?
Совсем немного. Только узнать о ваших друзьях.
Внутри у меня все похолодело. Что могло быть хуже разговора с таким типом о родственниках или друзьях?
О ком именно? едва овладевая эмоциями спросил я.
Несколько человек. Игорь, Юрий и Константин.
На сердце у меня немного отлегло. Юрия и Константина среди моих друзей не было. Было несколько знакомых с такими именами, один даже совсем «свежий», но не друзей. Хуже обстояло дело с Игорем. Даже несмотря на то, что судьба давно уже развела меня со школьным другом, я испытал какую-то тревогу.
Но больше всех нас интересует Олег Попов, поторопился продолжить Борщ, и тем выдал себя. Где он?
Тут до меня дошло, что я попал на розыгрыш. Близился день моего рождения и Саныч до своего отъезда обещал в качестве подарка устроить для меня сюрприз. Зная Саныча, как большого затейника и приколиста, я понял, что это и есть придуманный им сюрприз. И шутка, признаюсь, удалась! Но интригу «режиссер» мог бы сохранить и подольше. Впрочем, поволноваться мне итак пришлось, поэтому зачтено! Настроение ко мне вернулось, а с ним и аппетит. Я принялся с удовольствием есть, решив, продолжить участие в предложенной Борщом игре. Мне стало очень интересно: как у парня с фантазией, куда он еще «завернет» и кто из нас, в конце концов, сдастся первым? Внутри меня от столь быстрого разоблачения «режиссера» все ликовало, но я старался не подавать виду: сидел мрачный, ел, низко наклонив голову, словно прятался в тарелку, и молчал.