Перед Рождеством народ избавляется от лишнего хлама и обычно в таких местах свои особые рождественские распродажи, прокомментировал Алекс ту гору джинсов и свитеров, что я поволокла в примерочную. А ты, оказывается, такая же шмоточница, как и все женщины, а я-то думал нашел свою мечту, когда ты ничего не купила на Оксфорд-стрит.
Я задрала подбородок и фыркнув, нырнула в кабинку.
Он тут же раздернул занавеску и с упреком сказал:
Я шучу, конечно.
Уйди! я задернула ткань обратно.
Когда волшебно-мягкий белоснежный свитер стоит пять фунтов, я готова потерпеть немного насмешек от надменных богатеньких мальчиков, родившихся с серебряной ложкой во рту. А еще новые джинсы за три и несколько свитшотов, каждый по шесть. И ботинки. И штаны с миллионом карманов. И еще вот это шерстяное платье. А теперь взвесьте мне эту гору хлама и половину придется все-таки оставить, потому что ручная кладь всего восемь килограммов.
Я тяжело вздохнула.
Попроси у Ника билет с багажом, посоветовал Алекс.
Мне оставалось только еще раз гордо фыркнуть.
И мы наконец пошли пить кофе, и я старалась не думать, что стоит он тут примерно как джинсы.
Какие вы молодцы! восхитился Колька, когда мы ввалились в дом со стаканчиками с горячим шоколадом в руках, с кучей свертков и пакетов и непрерывно ржущие, потому что Алекс по дороге пытался переводить на английский анекдоты про Гену и Чебурашку. А я еще не ездил за подарками. Надо бы выбраться, но перед Рождеством какое-то дикое количество дел.
Он сидел в гостиной прямо в своем черном как ночь деловом костюме, и даже под конец дня рубашка под ним ослепляла белизной. Зато глаза у Петрова были опухшие и красные, и он щурился на нас сквозь узкие очки без оправы.
Ты вообще не спал? Алекс сел на подлокотник и протянул Кольке свой шоколад. Тот кивнул и отпил:
Это из Косты?
Из Мака!
Надо же, они делают неплохой шоколад.
Это просто ты стал пафосная задница и наверняка забыл вкус честного гамбургера. В Маке отличный кофе, и шоколад ничего.
Петров только развел руками:
Виновен. Слушайте, я реально двое суток работал как проклятый, а завтра у нас просвет. Возьмите меня с собой? Куда вы планировали?
Сент-Джеймс парк, дворец, Гайд-парк, Кенсингтонские сады, зачитала я наш план.
Потрясающе. Давно тут не гулял.
Какой толк жить рядом с парком, если не ходить туда? наивно спросила я. Оба мужчины смерили меня насмешливыми взглядами. Что-о-о?!
Школа! сказали они хором.
По прописке? изумилась я.
Не поверишь, кивнул Колька и допил шоколад Алекса. Слушайте, хочу еще такого.
Нет, друг мой. Мы идем спать и ты тоже, Алекс вынул у него из руки стаканчик и подошел ко мне.
Мы? удивилась я.
А ты хочешь досмотреть Гарри Поттера?
Не, не, я тоже пойду.
Я направилась наверх, а Алекс, забрав стаканчик и у меня выбрасывать их на кухню. Нагнал он меня уже на лестнице и пошел след в след.
Ты куда? нервно спросила я, не выдержав тяжелого дыхания за спиной.
Спать, нагло ответил он, встав на лестнице ниже, так что его прозрачные серые глаза были на одном уровне с моим. И губы Я старалась отвести взгляд от глаз, но неизменно попадала на губы, уголки которых постепенно ползли вверх.
А почему за мной? глупо спросила я. Во рту пересохло, захотелось сглотнуть, но я не смела, слишком близко мы стояли.
Моя спальня, хочу напомнить, на том же этаже, отозвался он полушепотом.
Хорошо тихо сказала я и развернулась, чтобы идти дальше. Алекс стоял прямо за спиной, я чувствовала тепло его тела. Я сделала несколько шагов вверх по лестнице, и он тенью повторил мой путь, так и оставшись слишком близко.
Я развернулась, чтобы возмутиться, но покачнулась и прижалась прямо к его груди. Мои губы мазнули по его подбородку И были тут же пойманы в плен.
Поцелуй длился не больше секунды. Очень долгой, очень жаркой, очень волнующей секунды, за которую сердце успело ударить не меньше десятка раз.
А потом я оттолкнула его и, спотыкаясь и торопясь, преодолела последние ступеньки, чтобы как можно быстрее запереться в своей комнате.
Но меня никто не преследовал.
Я думала, что зимой гулять по Гайд-парку так себе удовольствие, но еще до роковой встречи одноклассников поняла, что была не права. А теперь мы втроем шли по парку, а Петров как молодой щенок тащил меня за рукав «посмотри на этого мальчика с рыбой, ты ведь помнишь Мэри Поппинс», «здесь водятся пеликаны, иди покажу», «пойдем-пойдем, тут наискосок Уголок Ораторов, скажешь что-нибудь миру». Я совершенно не узнавала того парня с бледным ничего не выражающим лицом с выпускной фотки. Неужели Англия так меняет людей?