Майк ободряюще улыбался, однако глаза тревожно вглядывались в ее осунувшееся лицо, а губы чуть слышно прошептали:
— Я пытался добиться свидания, но мне не разрешили.
Девушка вяло отвернулась. Бессмысленно объяснять этому мальчику, что она сама просила никого к ней не пропускать. Он не поймет, как тяжело сейчас Марии видеть людей. Всех без исключения. И даже его. Майка.
Она молча прошла мимо. Из-за спины донесся шепот попечительницы:
— Какой приятный у тебя друг!
— Я не знаю его... Первый раз вижу.
По усталому лицу судьи было видно, что ему смертельно надоели и обвиняемые, и подсудимые, и свидетели, и вообще все. Судья окинул Марию хмурым взглядом:
— Вы обвиняетесь в вооруженном нападении на своего отчима с применением холодного оружия.
Девушка не ответила, и судья повернул голову к секретарю:
— Мистер Ритчик пришел?
Секретарь вызвал:
— Мистер Ритчик!
Из задних рядов неуклюже вывалился Питер.
Бинты все еще скрывали оплывшее лицо, но по нервному покашливанию Мария поняла, что он трусит.
Его появление не вызвало в девушке ничего, кроме холодного недоумения: неужели она могла терпеть рядом с собой этого чужого, неприятного человека? За пять недель, что прошли со страшной ночи, Мария повзрослела на целую жизнь.
Судья приступил к делу:
— Мистер Ритчик, расскажите нам, что произошло?
Питер негромко откашлялся:
— Позвольте вам сказать, ваша честь, что она — дрянная девчонка. Шляется по ночам... Подолом метет. Как устроилась работать в танцзал, так ни разу вовремя домой не пришла. Являлась за полночь или даже к утру. В тот вечер я потребовал, чтобы она вела себя прилично, как и подобает девушке. Ну, а потом эта... она пробралась в мою комнату и напала на меня.
Хотела убить.
Девушка грустно усмехнулась. Если бы не грязь, которая упадет на мамино имя, Мария рассказала бы им все. Но Кэтти заслужила покой, и ее дочь будет молчать.
Суд кончился быстро. Марию поставили перед кафедрой, и судья сквозь очки сурово посмотрел на осужденную.
— Мария, мы посылаем тебя в исправительную колонию.
Там ты будешь находиться до своего восемнадцатилетия и приобретешь полезную профессию, а также навыки христианского образа жизни. Надеюсь, что наказание пойдет тебе на пользу.
Мария не ответила.
— У осужденной есть вопросы?
Она молча покачала головой.
Судья стукнул молоточком, поднялся со своего места и торжественно проследовал к выходу. Когда дверь за ним закрылась, попечительница скомандовала:
— Пойдем со мной, Мария.
Без единого звука девушка двинулась вслед за ней и когда проходила мимо загородки, увидела Майка. Он пытался что-то сказать, но Мария ничего не слышала, ничего не понимала. Только за дверью к ней вернулась способность чувствовать, и она заплакала.
В сопровождении попечительницы и полицейского Марию перевезли в отдаленную безлюдную часть Бронкса, где размещалась колония для несовершеннолетних преступниц. Выйдя из машины, девушка с любопытством огляделась по сторонам — тихо и пустынно, как в деревне.
Через час одна из воспитанниц, с любопытством стреляя глазами на новенькую, провела ее по длинному серому коридору к кабинету врача, открыла дверь и пропустила Марию вперед себя:
— Входи, подружка.
Худощавый седой человек поднял утомленное лицо. Девушка пояснила:
— Я привела к вам новую птичку, док.
Доктор кивнул на маленькую комнатку:
— Туда. Раздевайся.
Осмотр продолжался несколько минут. Наспех одевшись, Мария направилась к двери, но доктор остановил ее и протянул какой-то рецепт:
— Это лекарство тебе выдадут в амбулатории. Принимай его всю беременность.