Мартин невесело задумался, потом встал и, подойдя к Марии, положил руку на ее плечо. Ему вспомнилась полуголодная юность в бедном квартале, таком же убогом и грязном, как тот, в котором живет эта девочка.
— Наверное, ты права. Здесь рано взрослеют.
Девушка встрепенулась:
— Скажите, мистер Мартин, я по-прежнему смогу работать в «Золотом сиянии»?
— Да, но держи ухо востро. Если, не дай Бог, начнется какая-нибудь заварушка, немедленно удирай. Тебе нельзя попадаться, а то подведешь всех: и себя, и меня.
— Я буду осторожна, мистер Мартин. Обещаю.
Мартин проводил Марию до двери, постоял на пороге, глядя на ее легкую походку, восхищенно покачал головой: хороша! Просто невозможно поверить, что девчонке нет и шестнадцати. Он несколько раз слышал, будто польские цветы распускаются раньше других. Пожалуй, это утверждение имеет под собой почву. Мартин снова — покачал головой и вернулся к столу. Мария легко шла к раздевалке. Возраст... Она редко думала о своем возрасте. Наверное потому, что еще ребенком почувствовала себя полноценной женщиной, владеющей тайнами покорения мужских сердец. Увы, эти тайны остаются недоступными для большинства представительниц слабого пола. Женщиной нельзя стать, ею можно только родиться.
* * *
Девушка открыла входную дверь.
В квартире было тихо. Питер чинно сидел за кухонным столом и с преувеличенным интересом смотрел в газету.
— Как малыш?
Он поднял голову и сухо бросил:
— Нормально. Спит.
Мария прошла в комнату, задумчиво склонилась над кроваткой. Ребенок мирно посапывал, засунув в слюнявый ротик крошечный палец. Девушка нежно дотронулась до пушистой головки, удобно положила ручку малыша поверх одеяла, но вдруг замерла под тяжелым взглядом. Она резко повернулась — на нее, не мигая, смотрел отчим.
— Чего тебе здесь нужно?
— Ничего.
Питер смущенно кашлянул и поплелся обратно.
Мария быстро переоделась. Вместо платья и комбинации накинула на плечи старенький халат, перебросила через плечо полотенце и вышла на кухню к умывальнику.
Питер уже сидел на прежнем месте возле стола. Осторожно подбирая слова, он спросил:
— Скажи, этот парень... Майк... он проводил тебя до дому?
Мария тщательно терла щеки мылом.
— Да.
— Может быть, он влюблен в тебя?
— Вполне возможно.
— Ты чересчур долго торчишь с ним у подъезда.
В голосе отчима появились злобные нотки:
— Что, не слишком-то спешишь домой?
Девушка досадливо провела полотенцем по лицу:
— А почему тебя это волнует?
Питер опустил глаза:
— Так...
— Тогда не суй свой нос в чужие дела.
Раздраженно скрипя половицами, Мария скрылась в своей комнате, а когда вышла — оттуда, карауливший у двери Питер схватил ее за локоть.
Девушка не сказала ни слова, лишь презрительно сощурила глаза и стряхнула с себя липкую руку.
— Мария, ты очень красивая девушка.
Голос его звучал умоляюще:
— Может быть, ты согласишься любить меня так же, как его? Хоть иногда, а? Тогда всем нам будет хорошо...
Она не ответила. Сегодня был трудный день, и у Марии не осталось сил ни на возмущение, ни на выяснение отношений. Бесцветным ровным голосом она проговорила:
— Питер, не будь идиотом. Я живу здесь только потому, что этого хотела бы мама. И все.
Впервые Мария назвала отчима по имени, не добавляя слова «дядя»: Она направилась в свою комнату, и Питер потащился следом за ней.
— Мария, ты же знаешь, как я к тебе отношусь и...
Девушка холодно оборвала:
— Знаю. Но ты мне не нравишься. Если тебе позарез нужна женщина, ступай на улицу и найди.
Она резко захлопнула перед его носом дверь, два раза громко повернула ключ и несколько мгновений прислушивалась к звукам за порогом комнаты. Скрипя половицами, тяжелые шаги отчима удалились на кухню. Через минуту хлопнула дверца холодильника.