Роланы жили на улице Прекрасной Нормандки в небольшом трехэтажном доме. Жозефина, девушка лет
девятнадцати, взятая прямо из деревни ради экономии, с характерным для крестьянки удивленным и тупым выражением лица отворила дверь, заперла ее,
поднялась следом за хозяевами в гостиную, расположенную во втором этаже, и только тогда доложила:
- Какой-то господин заходил три раза.
Ролан-отец, обращавшийся к служанке не иначе, как с криком и руганью, рявкнул:
- Кто еще там приходил, чучело ты этакое!
Жозефина, которую нимало не смущали окрики хозяина, ответила:
- Господин от нотариуса.
- От какого нотариуса?
- Да от господина Каню. - Ну и что же он сказал? - Сказал, что господин Каню сам зайдет нынче вечером.
Господин Леканю, нотариус, вел дела старика Ролана и был с ним на короткой ноге. Если он счел нужным предупредить о своем посещении,
значит, речь шла о каком-то важном деле, не терпящем отлагательств; и четверо Роланов переглянулись, взволнованные новостью, как это всегда
бывает с людьми скромного достатка при появлении нотариуса, ибо оно знаменует перемену в их жизни, вступление в брак, ввод в наследство, начало
тяжбы и прочие приятные или грозные события.
Ролан-отец, помолчав с минуту, проговорил:
- Что бы это могло значить?
Госпожа Роземильи рассмеялась:
- Это, наверно, наследство Вот увидите. Я приношу счастье.
Но они не ожидали смерти никого из близких, кто мог бы им что-нибудь оставить.
Госпожа Ролан, обладавшая превосходной памятью на родню, тотчас же принялась перебирать всех родственников мужа и своих собственных по
восходящей линии и припоминать все боковые ветви.
Еще не сняв шляпки, она приступила к расспросам:
- Скажи-ка, отец (дома она называла мужа "отец", а при посторонних иногда "господин Ролан"), скажи-ка, не помнишь ли ты, на ком женился
вторым браком Жозеф Лебрю?
- Помню На Дюмениль, дочери бумажного фабриканта.
- А у них были дети?
- Как же, четверо или пятеро по меньшей мере.
- Значит, с этой стороны ничего не может быть.
Она уже увлеклась этими розысками, уже начала надеяться, что им свалится с неба хотя бы небольшое состояние. Но Пьер, очень любивший мать,
зная ее склонность к мечтам и боясь, что она будет разочарована, расстроена и огорчена, если новость окажется плохой, а не хорошей, удержал ее.
- Не обольщайся, мама. Американских дядюшек больше не бывает. Скорее всего, дело идет о партии для Жана.
Все были удивлены таким предположением, а Жан почувствовал досаду, оттого что брат заговорил об этом в присутствии г-жи Роземильи.
- Почему для меня, а не для тебя? Твое предположение очень спорно. Ты старший, значит, прежде всего подумали бы о тебе. И вообще я не
собираюсь жениться.
Пьер усмехнулся.
- Уж не влюблен ли ты?
Жан поморщился.
- Разве непременно надо быть влюбленным, чтобы сказать, что покамест не собираешься жениться?
- "Покамест". Это дело другое; значит, ты выжидаешь?
- Допустим, что выжидаю, если тебе угодно.