Ну да, довольно красиво, согласился я.
Обычно я с нетерпением ждал, когда наконец украсят главную улицу, но в этом году я даже не заметил, как это случилось. Увидел только сейчас, хотя до Рождества оставалась всего неделя.
Довольно красиво?! воскликнула Хедвиг. И это всё, что ты можешь сказать о Рождестве о самом прекрасном, замечательном и уютном времени в году?
Она посмотрела на меня чуть ли не со злостью.
Знаешь, что я думаю?
Нет.
Думаю, ты слишком много плаваешь.
Я ничего не ответил и вдруг почувствовал, что прямо закипаю от злости. Да кто она такая, эта девчонка? Объявилась нежданно-негаданно, увязалась за мной и донимает меня своей болтовнёй! Да ещё и ведёт себя так, будто мы тысячу лет знакомы!
Сколько хочу, столько и плаваю!
Не сомневаюсь! выпалила Хедвиг.
А ты, кстати, чего не учишься плавать, раз прям так об этом мечтаешь?
А вот это не твоё дело!
Хедвиг уставилась на меня. В её глазах сверкнули сердитые молнии.
Ну всё, пока! Тебе пора домой обедать!
Пока! Тебя дома ужин ждёт, сказала Хедвиг.
Вообще-то я сначала обедаю, а потом ужинаю, заметил я.
Можно подумать, меня это волнует!
Ты слишком много болтаешь!
А ты нем как рыба!
Пока!
Прощай!
Ну я пошёл.
Давай!
И я прибавил шагу. Вот дура! Глупая болтушка! А сколько всяких чудны́х слов говорит! «Душераздирающе»! Слава богу, отвязался! Больше бы не вынес ни одной секунды её болтовни!
Тут сзади снова раздался её голос.
Юлиан!
Я продолжал идти. Ни за что не обернусь!
Погоди! кричала она. Юлиан, подожди! Прости!
Глава 3
Я прошёл ещё несколько метров и снова услышал голос Хедвиг: «Я не хотела тебя обидеть!».
И потом я услышал, как она бежит за мной. Тогда я обернулся. Она неслась так быстро, будто на крыльях, и совсем запыхалась, когда догнала меня.
Прости, прости, прости! затараторила она.
Я не знал, что и сказать. Может, мне тоже надо было извиниться? Но я не видел в этом смысла. Всё равно с ней больше не увижусь.
Мне надо домой, сказал я.
Так уж и надо? спросила Хедвиг.
Уроки надо делать, ответил я.
Сегодня же пятница! воскликнула Хедвиг.
Дополнительные, соврал я. Целую кучу э-э-э на выходные задали. Новая методика.
А я думала, мы подружимся проговорила Хедвиг.
Подружимся?
Наверное, это прозвучит странно, сказала Хедвиг. Но мне кажется, мы оба будем ужасно жалеть, если не подружимся. Если мы вот так сейчас расстанемся навсегда, то будем сожалеть об этом поступке всю оставшуюся жизнь.
Что? Сожалеть об этом поступке всю оставшуюся жизнь?
Пожалуй, страннее этой девчонки я ещё никого не встречал.
Поэтому я так считаю: вместо того чтобы расстаться, нам надо пойти ко мне в гости, заявила она.
Вот как?
И тут Хедвиг снова улыбнулась. У неё была такая обезоруживающая улыбка, что я не мог на неё не ответить.
Можем сварить какао, предложила Хедвиг.
Какао? переспросил я.
Меня, признаться, даже немного испугало, что она упомянула именно какао, ведь, как ты помнишь, какао я люблю больше всего на свете.
У меня и имбирное печенье есть, сказала Хедвиг.
Имбирное печенье?
У меня аж в животе заурчало. Имбирное печенье я, кстати, тоже люблю больше всего на свете. Особенно с какао.
Здесь недалеко, продолжала Хедвиг. Я живу тут, за углом, на Прибрежной улице, в доме номер два.
Ну ладно. Уроки могут и подождать, раз у тебя есть какао.
Вот так я и попал к Хедвиг Хансен домой.
Старинный белый дом прятался в глубине большого сада. Деревья и кусты вокруг были окутаны снегом, из окон струился тёплый свет, а на двери висел огромный еловый венок, перевитый красной шёлковой лентой.
Хедвиг открыла дверь и вошла.
Есть кто-нибудь? крикнула она.
Никто не ответил.
Скоро вернутся, сказала она.
Я снял ботинки. На полу в прихожей стояло много всякой обуви: коричневые мужские ботинки, чёрные дамские сапожки, какая-то явно мальчишечья обувь приблизительно моего размера.
У тебя есть брат? спросил я.