При этих словах медведь произвел горлом довольно громкий звук. Одарив его долгим взглядом, лис продолжал:
Ох и тяжел он был, этот молот. Тяжелее, чем представляется людям. Весил он как небольшая гора. Такое оружие не поднимешь, если ты не Тор. Но не в моем случае, я же, как-никак, гений. Я снял башмаки, умеющие, как уже было сказано выше, ходить по воздуху, и привязал их с двух сторон молота. Потом щелкнул пальцами и молот последовал за мной.
На сей раз я направился к воротам Асгарда. Отомкнул их и вышел в сопровождении нет нужды напоминать вам да, молота.
Красавина ждала. Сидела на валуне и рыдала.
«К чему эти слезы, о сама красота?» вопрошал я.
Она подняла на меня мокрое лицо.
«Я плачу, потому что едва увидев тебя, прекрасный и благородный господин, поняла, что так сильно не полюблю уж никого другого. Но вот беда я приговорена отдать мое сердце и всю мою нежность только тому, кто позволит мне коснуться Молота Тора».
Я протянул руку и дотронулся до ее холодной, влажной щеки.
«Осуши слезы, сказал я. И узри Молот Тора!»
Она перестала плакать, потянулась к молоту хрупкими руками и крепко схватила. Я прикидывал, что развлекусь с девушкой и верну оружие во дворец до того, как Тор продерет глаза. Однако стоило поторапливаться.
«А теперь, говорю, как насчет поцелуя?»
На какое-то мгновение я подумал, что она снова рыдает, пока не понял нет, смеется. Но это был вовсе не милый, переливчатый девичий смех. Это был низкий, громоподобный звук, с каким снежная лавина обрушивается в горное ущелье.
Красавица сдернула с молота мои башмаки и швырнула на землю. Она держала его, как перышко. Меня будто ледяной волной окатило, и я понял, что смотрю на нее снизу вверх, и что она никакая уже не она.
Она стала мужчиной. Вернее, не мужчиной, а великаном. Он был огромен, как гора, с бороды свисали сосульки. Он сказал:
«Столько ждали а нужно-то было всего ничего: один пьяный влюбчивый олух и Асгард наш. Ледяной великан поглядел на меня сверху. А тебе, сказал он рокочущим, страшно довольным голосом, тебе пора бы сменить обличье».
Чую вдруг спину мне как-то гнет. И хвост вытягивается из основания позвоночника. Руки скрючились до лап с когтями. Мне не впервой перевоплощаться в животное уже доводилось бывать лошадью, ну, вы в курсе, но против воли со мной такое проделывали первый раз, и должен вам доложить, ощущеньице не из приятных. Более чем.
С нами было еще того хуже, сказал медведь. Ты спокойно засыпаешь, тебе, как обычно, снятся громы и молнии, а открываешь глаза уже в медвежьей шкуре. А нашего Всеотна превратили в орла.
Гневаюсь! рявкнул скрипучим голосом Орел, напугав Одда.
Великан еще немного посмеялся над нами, размахивая моим молотом, а потом заставил Хеймдалля[5] открыть радужный мост и сослать нас сюда, в Мидгард. Больше мне нечего рассказать.
В маленькой хижине стало тихо. Только сосновое полено в печке потрескивало и плевалось.
Что ж, сказал Одд, боги вы или не боги, но если зима не кончится, я не смогу вас кормить. Я и себя-то вряд ли прокормлю.
Мы не умрем, сказал медведь. Потому что здесь умереть не можем. Но чем дольше мы будем голодать, тем больше дичать. Звериное начнет брать верх. Так происходит, когда принимаешь обличье животного. Слишком долго пробудешь зверем зверем и останешься. Когда Локи превратился в лошадь
Не будем об этом, сказал лис.
Так зима поэтому не кончается? спросил Одд.
Ледяные великаны любят зиму. Они и есть зима, ответил медведь.
А если весна не наступит? Если лето никогда не придет? Если эта зима будет длиться вечно?
Медведь не ответил. Лис нервно дернул хвостом. Оба посмотрели на орла. Тот склонил голову набок и уставился на Одда огненно-желтым глазом. Потом хрипло сказал:
Смерть!
Со временем, успокоил их лис. Не сразу. Через годик-другой. Кто-то перекочует на юг. Но большинство людей и животных умрут. Такое уже случалось давным-давно, когда у нас была война с Ледяными великанами, до начала времен. Когда они побеждали, эту часть мира накрывало гигантским ледяным саваном. Когда побеждали мы, порой это занимало сотню тысяч лет, но мы побеждали всегда, ледяной саван таял, и возвращалась весна. Но тогда мы были богами, а не животными.