Наступила гнетущая тишина. Оба друга лежали неподвижно на земле, один из них смотрел в землю (Малинин), а другой в голубое московское весеннее небо (Баранкин). Лежали они молча. И неизвестно, сколько бы они молчали, если бы с крыльца домика не раздался громкий мужской голос:
- А, тимуровцы! Долго же я вас ждал!
СОБЫТИЕ САМОЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Чем дальше в лес, тем больше дров в полном смысле этого слова
В ушах Баранкина еще стоял звон разбитой посуды, грохот рассыпающейся поленницы, и все это перекрыл громкий лай собаки, которая рвалась с цепи, скалила зубы и ругалась на своем собачьем языке.
- Перестань, Черт! - сказал мужчина. - Неужели ты не видишь, что это свои!.. Тимуровцы!..
Баранкин посмотрел на мужчину. Мужчина был с лысиной, остатки волос зачесаны слева направо, толстый, с выпирающим животом, отчего брюки его на спине задирались вверх, а на животе сползали вниз. Рукава рубахи были закатаны до локтей, обнажая огромные загорелые ручищи. Баранкин, лежа, перевел глаза на собаку и убедился, что она действительно похожа на черта. Черная, шерсть в завитках, а уши торчат, как рога. По команде хозяина собаке пришлось перестать лаять.
- А я-то все думаю, куда эти тимуровцы подевались? Хоть бы один, думаю, пришел и помог бы больному человеку - Мужчина постучал себя в грудь кулаком.
- А вы, дядя, болеете? - спросил Баранкин, приподнимаясь с земли.
- Все время болею, - подтвердил мужчина, потом подмигнул Баранкину и добавил: - За «Спартак»!.. - и захохотал, хоть уши зажимай. - Так, так Ты, - приказал он Баранкину, - поленницу собери, а ты, - кивнул он Малинину, - закуски подбери!.. Я врача жду, а вы мне всю мою визитную карточку испортили!.. Ну, как, деньгами будете возмещать убытки или работой?
Юра и Костя озабоченно переглянулись.
- А у нас денег нет, - замотал головой Баранкин.
- Сила есть - денег не надо, - сказал мужчина, - значит, будете отрабатывать Кто что порушил, тот то и возродит
Баранкин и Малинин вместе, как по команде, поднялись с земли и, поглядывая искоса на собаку, которая внимательно следила за их движениями, принялись за работу. Баранкин собирал раскатившиеся по двору поленья, а Малинин сметал в совок остатки разбитой посуды, разбросанную и валявшуюся на земле закуску. Баранкин оглядел парники и высокий забор за ними, собаку на цепи, ручищи незнакомого дяденьки с закатанными по локоть рукавами и подумал: «Тут не сбежишь!» Ту же самую мысль можно было прочитать и на лице Малинина.
- Ровней клади! - приказал мужчина Баранкину, скрываясь в сарайчике.
Толстые поленья, еще не просушенные солнцем, были тяжелые-претяжелые. Одно сорвалось и ударило Юру по ноге.
- Хи-хи-хи-хи-хи! - раздалось вдруг откудато сверху.
Баранкин задрал голову и увидел на толстенном суку тополя, росшего на соседнем дворе, мальчишку, рыжего и в веснушках, как яйцо кукушки. Он хихикнул тонким девчачьим голосом, прикрывая рот ладошкой, зубов передних, наверное, не было. Смех был жгучий, как перец.
- Ты созрел? - проворчал после паузы Баранкин.
- «В каком смысле? - переспросил рыжий, переставая хихикать.
- В прямом, - коротко пояснил Баранкин.
- Может, созрел - неуверенно протянул рыжий.
- Тогда сам упадешь с дерева или тебе помочь? - грозно намекнул Баранкин.
Рыжий поразмыслил и решил спрятаться за ствол тополя. Баранкин и Малинин снова вовсю запыхтели над своими заданиями. Мужчина зачемто выкатил из сарайчика детскую коляску, затем критически оглядел сделанную Юрой и Костей работу.
- Молодцы, тимуровцы! - похвалил он.
- Да не тимуровцы мы, - сердито заявил Баранкин. - Не тимуровцы!..
- Раз помогаете, значит, тимуровцы, - сделал вывод мужчина.
- Тимуровцы, это которые добровольно и сознательно, - сказал Малинин, - а мы-то помогаем не добровольно, а от сознания, что нанесли вам материальный ущерб
- Правильно рассуждаешь, - согласился с ним дяденька и, вручив Косте метлу, приказал: - Дорожку подмети!
Пот с Баранкина лил в три ручья, у Малинина работа была попрохладнее. Он махал метлой больше для того, чтобы поднять ветер.
- Мы и права-то не имеем быть тимуровцами, - продолжал разглагольствовать Костя, - мы двойки часто получаем, - пояснил он.
- Это плохо, - процедил сквозь зубы мужчина, закуривая, - хуже двоек ничего нет на свете Я, например, всегда любил получать пятерки, семерки а лучше всего - десятки!.. Ха-ха-ха!.. - закатился дяденька так громко, что Малинин чуть уши не заткнул.