Без нее мысли могут убить друг друга и серьезно искалечить голову.
— Да, люди и схаи многому научатся, если начнут разговаривать, — признал Мартин.
Уханни как-то печально квакнул.
— Уже начали. Благодаря тому, что ты решился идти в Схайссы, Мартин. Один, без оружия и без злого умысла. Это подвиг. Еэ, подвиг. Только не вздумай спорить с машишем, я знаю что говорю. А ты все еще находишься в Схайссах, мягкотелый...
— Ну, с этим не поспоришь. И когда я должен бежать?
— Ты целый день спал. Спи еще день. Скажи, что заболел. Хзюка подтвердит. Завтра я пришлю утомителя духов пусть беснуется до вечера. А ночью, когда утомитель сам устанет, убегай. Только учти, утром я отправлю погоню. Совсем серьезно. Если поймают, то убьют. Это неприятно.
— И даже очень, машиш.
— Я тоже так думаю. Только тебя начнут искать у перевала Хосс, через который ты пришел. А ты отправишься на юг, сделаешь петлю и выйдешь к перевалу Грор.
— Грор? — удивился Мартин. — Прости, но там же земли хачичеев.
— Верно. Племя большое, дикое, сырое мясо могут есть. Они сначала убивают и лишь потом пытаются понять, кого убили. Поэтому в первый день никому и в голову не придет искать тебя на их земле.
— Никому, кроме хачичеев, — усмехнулся Мартин. — Я там не пройду.
— Хо! Один, конечно, не пройдешь, от тебя даже шусс на охоте сбежал. Но опытный воин провести сможет. Только обратной дороги у него уже не будет. Дважды хачичеев не надуешь.
— Нельзя, чтобы он погиб.
— Нельзя. Тебе придется взять проводника с собой, и это полезно. Будет связной, если захочешь что-нибудь отправить. Мягкотелые его не растерзают?
— Нет. Мы не считаем, что схаев нужно убивать только за то, что они схаи.
Было похоже, что машиша эта информация не слишком убедила. Он помолчал, а потом сказал:
— Я дам тебе одного из лучших воинов. Мартин стукнул себя кулаком по животу.
— Он будет жив, пока я жив, машиш.
— Это крепкое слово. А ты сможешь перетащить его через льды? Наша кровь быстро стынет.
— Либо пройдем вместе, либо вместе замерзнем.
— Замерзать не надо. Вот здесь, если не будет другого выхода, разрешаю бросить проводника
— Я не смогу.
— Сможешь. От тебя зависит теперь много жизней по обе стороны хребта. Но надеюсь, что пройдете оба. Догадываешься, кто тебя поведет?
— Ума не приложу, машиш, — вздохнул Мартин. Машиш квакнул.
— И как это тебе удается, мягкотелый? Говоришь одно, а понятно совсем другое.
— Это чтоб смешнее получалось. Мягкотелые любят смеяться.
— Схаи тоже. Удивительно. Мы такие разные и такие похожие.
— И у вас, и у нас есть разум. Мы должны быть похожими.
— Хо! Разум... Ну и что? В жизни чаще всего поступают вопреки разуму.
— А почему, машиш?
— Жизнь заставляет.
— Значит, жизнь неразумна.
— Разве можно сделать разумной жизнь?
— Можно. Только очень медленно, чтобы дураки поумнели.
— Хо! Жизнь сделают разумной дураки?
— Да, поскольку их много. Но без умных они не поумнеют.
— Ты очень смешно говоришь, Мартин. Пожалуй, схаи так не умеют. Чудно. Но правильно, мне нечего возразить. Со всех сторон. Хог! Заставляешь поумнеть старого машиша, а?
— О! Разве может такое спросить... э...
— Дурак? — Машиш квакнул три раза подряд. — Ладно, я не считаю себя дураком.
— Я хочу задать вопрос, — сказал Мартин.
— Спрашивай.
— Зачем ты повесил тех двух воинов, вождь? Они не могли помешать ррогу, я видел.
— Когда ты видел — не могли. Но что они делали раньше, как допустили? Почему ты спасал моего сына, а они не спасали? Потому что себя спасали, вели себя как звери. Хог! Во всех схаях еще много звериного. И чтобы они совсем не стали зверями, нужен закон. А закон уважают, если время от времени за нарушение кого-то убивают. Тогда другие стараются вести себя достойно и не глупо. Разве у вас не так?
— Примерно.