Ни один скульптор на Гее не может создать первоклассные работы без хороших соучастников, а те, которые я произвожу для этого частного случая, считаются – скажу не хвалясь – превосходными.
Одушевленые соучастники – они не по моему профилю – дают нам, по аналогии, точное восприятие экологического баланса. Экологический баланс на Гее прост, как и в других мирах, но здесь мы, по крайней мере, имеем надежду сделать его более сложным, и это безмерно обогатит общее сознание.
Тревиз поднял руку, чтобы опередить слова Пилората, и спросил:
– Откуда вы знаете, что планета может вынести более сложный экологический баланс, если у всех остальных он простой?
– Ах, – воскликнул Дом, и глаза его заблестели, – вы проверяете старика? Вы знаете так же хорошо, как и я, что первый дом человечества, Земля, имела невероятно сложный экологический баланс. Простой баланс только у вторичных миров, ответвленных.
Пилорат не смог молчать.
– Но именно этой проблемой я и занимаюсь всю жизнь. Почему только Земля имела сложную экологию? Что отличало ее от других? Почему миллионы и миллионы других миров Галактики, способных носить жизнь, развили ничем не примечательную растительность и мелкие неразумные формы жизни?
– У нас есть про это легенда, – сказал Дом, – вернее, сказка. Я отнюдь не поручусь за ее достоверность. Вообще-то звучит она, как вымысел.
В эту минуту в комнату вошла Блис, которая не присутствовала на обеде, и улыбнулась Пилорату. На ней была серебристая, весьма прозрачная блузка.
Пилорат тут же вскочил.
– Я думал, что вы нас покинули.
– Вовсе нет. Я рапортовала о проделанной работе. Могу теперь присоединиться к вам, Дом?
Дом тоже встал, но Тревиз остался сидеть.
– Вы всегда желанны здесь, и радуете глаза старика, – сказал Дом.
– Для вашего удовольствия я и надела эту блузу. Пил выше таких вещей, а Треву они просто не нравятся.
– Если вы думаете, что я выше таких вещей, Блис, – сказал Пилорат, – я когда-нибудь удивлю вас.
– Наверное, это будет очаровательно, – сказала Блис и села. Оба мужчины тоже сели.
– Я собирался рассказать нашим гостям повесть о Вечности, – сказал Дом. – Чтобы понять ее, вы сначала должны понять, что может существовать множество вселенных – в сущности, бесконечное множество. Каждое простое событие может случиться или не случиться, может произойти таким образом или другим, и каждая из огромного числа альтернатив в результате даст в будущем курс событий, которые будут отличаться, по крайней мере, на несколько порядков.
Блис могла не придти именно сейчас, она могла придти чуть раньше, могла – позже, она могла быть в другой блузке, даже в этой блузке она могла не улыбаться старикам, как она это делает по доброте сердечной. В каждом из этих случаев – или в каждом из очень большого числа других событий – мироздание пойдет в дальнейшем по различным траекториям для всех вариантов всех других событий, вплоть до самых мелких.
Тревиз беспокойно завертелся.
– Я думаю, что это – общая теория квантовой механики, в сущности, очень древняя.
– А, вы слышали о ней! Но давайте продолжим… Представьте, что человеческое существо имеет возможность заблокировать все это бесконечное число вселенных, шагать по своей воле с одной на другую и выбирать ту, которую он сделает «реальной», что бы это ни означало в данном случае.
Тревиз заметил:
– Я слушаю вас и даже представляю концепцию, которую вы описываете, но не могу поверить, что нечто подобное когда-нибудь может случиться.
– Я тоже, в целом, – согласился Дом, – поэтому я и сказал, что все это похоже на сказку. Однако сказка утверждает, что были такие, кто мог проходить сквозь время и изучать бесконечные нити потенциальной реальности. Эти люди назывались Вечными, и, когда они были вне времени, они говорили, что были в Вечности.