И это пугало.
– Но что все‑таки следует из того, что мы попали в другую реальность? – спросил я.
– Теперь понятия не имею. Раньше мы бы просто вернулись в свою, прожив в той некоторое время. А теперь…
– Уж не хотите ли вы сказать, Степан Матвеевич, – спросил Семен, – что мы навечно застряли в этой непонятной реальности?
– Ничего я не хочу сказать.
– Нам же ведь в Усть‑Манске сходить! Нет, уж вы, пожалуйста, все сделайте как положено.
– Да как же я могу сделать?
– А это не наше дело. Вы нас сюда затащили, вы нас и выручайте!
– Да откуда вы взяли, что именно я вас сюда затащил?
– Так ведь это все вы путешествуете по другим реальностям. А нам это вовсе ни к чему. Нам вот в Усть‑Манск нужно.
– Да успеем мы еще в Усть‑Манск, – разволновалась Тося.
– Тут нужно внести ясность, – сказал Иван. – Степан Матвеевич никак не мог своею волею перенести нас в другую реальность. Если это и произошло, то нужно искать причину и методы возвращения. А то, что он находится в нашем поезде, так это даже хорошо, потому что никто не знает столь много об этих самых путешествиях во времени, как Степан Матвеевич. И его опыт и знания должны нам помочь. Тем более что еще ничем совершенно не доказано, что мы действительно перенеслись в другую реальность. Странностей, конечно, много.
– Не знаю, – сказал я, – происходит тут на самом деле что‑нибудь непонятное и таинственное или нет, но ощущение какой‑то тревоги все время не покидает меня. Чувствую, что что‑то все же произошло, но не могу понять, а главное, кажется, даже и не хочу. То есть хочу, чтобы все так и осталось.
– Я тоже чувствую что‑то необычное, – сказала Тося. Но в ее голосе было столько восторга и радости по поводу этого необычного, что в основе наших чувств не могло быть ничего общего. Ей было интересно, что же будет дальше. А я боялся, что у меня исчезнет то, что я уже имел.
17
– Пойду узнаю, когда будет Усть‑Манск, – сказал Семен и двинулся к купе проводниц. Вот сейчас он там немного поговорит, все выяснит, успокоится. Обогнуть Усть‑Манск мы никак не могли. Должен быть Усть‑Манск, так же как обязательно должен быть пришелец на пути Семена и Тоси.
Времени было часа четыре. Самое пекло. Семен вернулся успокоенный, встал на полку и проверил, действует ли вентилятор. Нет. Он упорно не действовал.
Я полез в карман за платком, но вытащил оттуда лишь аккуратно сложенную вчетверо телеграмму.
– Э! А про телеграмму‑то забыли!
– Бабуся Коля, – подхватил Степан Матвеевич.
Все другие, может, и боролись с жарой, но Степан‑то Матвеевич был занят явно другим. Он старался найти объяснение случившемуся с ним.
– Да‑а! – вскричал я. – Ну надо же. Совершенно забыл. Бабуся ведь оставила в нашем купе чемодан!
– Как так? – удивился Семен. – Забыла?
– Нет. Она его специально не взяла. Оставила, и все. Пусть, кому нужно, тот берет.
– Это она из‑за меня? – спросила Тося.
– Нет, нет. Она его действительно оставила нарочно. Не нужен он ей. И внук Коля тоже сказал: пусть этот чемодан едет в Марград.
– Ой как интересно! – засияла Тося. Сейчас я понимал Ивана. Тося – красавица!
– Садитесь сюда, – предложил ей Иван. Тося перелетела на его место. Они немного столкнулись из‑за неповоротливости Ивана, но женщина не обратила на это внимания. Иван же только нахмурился.
– Комиссию надо выбрать, – предложил Семен.