Тщательно потом оботритесь и посыпьте тело тальком. Легче доспехи будет натягивать. Можете переодеться за ширмой.
Юноша еще сильнее покраснел.
— Спасибо, миледи, — поблагодарил он. Прихватив одежду и доспехи, он скрылся за ширмой.
Мейгри улыбнулась, когда он скрылся, потом вздохнула. Наконец юноша вынырнул из-за ширмы.
Ему удалось надеть доспехи — он ступал с осторожностью, ему явно было неудобно в них. Но это не тревожило Мейгри. Священник скоро привыкнет к тесному одеянию. Но…
— Одна надежда на Господа, — сердито глядя на юношу, сказала Мейгри.
— Простите, миледи, — ответил Фидель, осматривая себя.
Таск предложил переодеть Фиделя в тряпье бродяги нашел где-то старые темные джинсы, рваный свитер, кожаную летную куртку, солдатские бутсы. Но брат Фидель со стройной фигурой, искренним, открытым лицом, длинными светлыми волосами, мягкими волнами рассыпающимися по плечам, и привычкой краснеть и опускать глаза все равно оставался священником, хоть и вырядившимся в бандита.
— Завяжите сзади волосы. Может, так будет лучше. И Бога ради, не смущайтесь всякий раз, когда с вами заговаривает женщина!
— Простите, миледи. — Фидель покраснел пуще прежнего. — Мне… мне не доводилось встречаться с женщинами.
— Подозреваю, что не доводилось, — ответила Мейгри и прикусила губу, не зная, то ли ей плакать, то ли смеяться. — Постарайтесь. Может, в конце концов вы привыкнете к нам, как к доспехам.
— А нам предстоит часто встречаться с женщинами? Я думал…
— Вы думали, что наш полет к коразианцам будет безмятежным и безопасным, коли нас защищает Господь?
— Нет, не совсем так…
— И к тому же нам предстоит найти общий язык с людьми, попавшими туда.
— А разве там есть люди? — спросил Фидель, с удивлением вскинув на нее взгляд и тут же потупившись.
— Конечно. Коразианцы очень любят людей, особенно человеческое мясо.
Мейгри больше ничего не добавила. Пусть переварит эту новость. Она отошла от него, стала складывать сумку. Переоделась во все черное: черные кожаные брюки заправила в черные высокие сапоги, накинула черную тунику с высоким воротником и длинными рукавами, подпоясанную на талии. Когда она резко повернулась, из-под черной туники сверкнуло серебро: она прикрепила к правому бедру свой меч.
— Брат Фидель, — сказала Мейгри, выпрямившись и глядя на священника. — Вы знаете, кто попадает на Коразию? Всякий сброд. Те, кто оказывается на самом дне, отбросы общества. Знаете,почему они туда бегут? По двум причинам. Первая — им больше некуда податься, ибо они совершили преступления, нарушив людские и божеские законы. Вторая причина — им очень нужны деньги, поэтому они на все готовы. А есть другой сорт людей, брат Фидель, мы относимся к ним.
— Понятно, — сказал Фидель, опустив глаза. — Да поможет нам Бог!
— Нет, он не поможет!
Мейгри пересекла комнату и схватила юношу за ворот рубахи, дернула его, заставила тем самым поднять лицо и посмотреть ей прямо в глаза.
— Места, куда мы летим, давным-давно забыты Богом, сомневаюсь, что Он вообще когда-либо посещал их. Вы не верите мне, брат, но сами убедитесь. Убедитесь.
Если бы Фидель побледнел, задрожал, если бы начал моргать, Мейгри оставила бы его, приняв это за знак Божий или не Божий. Она препроводила бы его к охранникам, приказала бы запереть в карцере, чтобы там он молитвами облегчил свою душу. Но он спокойно встретил ее взгляд, выслушал ее, лицо его оставалось серьезным, твердым и решительным.
— Я — священник, миледи, но это не означает, что я слабый или трусливый. Мне довелось видеть боль и страдания, участвовать в сражениях, попадать под вражеский огонь. Я доказал свое мужество милорду. Можете положиться на меня, миледи.