Подбежал Агис, взял ее за руку, стал оттаскивать.
— Стоп! — приказал Дайен таким голосом, какой Таску вообще не приходилось слышать у короля.
Командир в изумлении взглянул на Дайена.
— Отпусти ее, Агис, — приказал король.
Командир нехотя подчинился. Откуда-то вынырнул проворный репортер. Один из центурионов вырвал из его рук камеру, бросил на мраморные ступени, и та со стуком покатилась вниз. Толпа подхватила камеру и тут же разнесла ее на части.
Девушка ни на кого не обращала внимания — ни на репортера, ни на охранника. Своим подбитым уцелевшим глазом она смотрела на короля. Таск старался удержать охрану, рвавшуюся к ней. Он когда-то все это видел… или ему казалось, что он уже видел.
— Что с тобой случилось? — мягко спросил ее Дайен.
— На моей планете война. Нас бомбят. Сбрасывают химические бомбы, кругом пожары… — Она рукой коснулась изуродованного лица. — Я не виновата в том, что со мной случилось. Даже моя мама не может смотреть на меня! Я пыталась наложить на себя руки, но меня спасли. Теперь я поняла, зачем они это сделали. Вы поможете мне. Я вижу это в ваших глазах. Я не вызываю у вас отвращения. Вам жалко меня. Когда-то я была красивой, такой же, как вы. Исцелите меня, мой повелитель! Исцелите!
«Что натворил с нами сатана? — спросил самого себя Таск. — Неужели все мы превратились в камень? Стали истуканами?» Он взглянул на Агиса, отлично понимавшего, что обязан ослушаться Дайена и отвести девушку в сторону. Он взглянул на Нолу, увидел, что по ее щекам текут слезы. Посмотрел на себя со стороны — словно язык проглотил, руки-ноги перестали слушаться. «Почему мы не продвигаемся? Чего ждем?»
Чуда.
Кожа у Дайена была такой бледной, что она, казалось, просвечивала насквозь, а пламя, горящее в нем, было ярким, чистым и святым. Оно было способно поглотить его целиком. Он поднял руку и готов был положить ее на изуродованное лицо девушки.
— Ваше величество! — тихо произнес Агис. — С меня снимут лычки и пошлют к черту на рога, если я вам не напомню совета лорда Сагана…
— Благодарю, Агис, — перебил его Дайен. — Ты выполнил свой долг.
Но пальцы, которыми он почти коснулся девушки, начали дрожать, потом сжались в кулак, рука судорожно упала.
— Не могу.
Капельки пота проступили на его лбу, поползли по вискам под его рыжими волосами.
— Прости, — прошептал он. — Я не могу. Прости меня.
— Нет! Прошу вас! — закричала девушка, вцепившись в Дайена.
Агис сделал то, что должен был сделать двумя минутами раньше: решительно поднял ее и отвел в сторону.
Таск вздохнул почти с облегчением и еще с каким-то иным чувством, в котором отказывался себе признаться. Ведь так легко было поверить в Дайена. Или, быть может, захотеть поверить в него.
А теперь не время предаваться метафизическим размышлениям. Он должен вывести отсюда короля. Главной целью Таска было добраться до автомобиля, и ему было не важно, как они это сделают и как будут выглядеть в вечерних новостях. Огонь в Дайене погас, пламя исчезло, сейчас он был холодным, жестким и твердым, как лед.
Король сел на заднее сиденье, застегнув ремни, ни на кого не глядя, не произнеся ни слова. Он погрузился в свои мысли, Таску было знакомо это состояние готовности к самообороне, так солдат после вражеской атаки прячется в глубине своего бетонного бункера.
— Давай отсюда поскорее… и как можно подальше, — приказал Таск водителю.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Великолепен хвост кометы…
Кристофер Смарт. Песнь во славу Давида
С легким вздохом открылись шлюзы. Прохладный чистый воздух космического корабля щекотал ноздри. По влажной от пота коже пробегала дрожь. В тишине полупустых коридоров, где мерно и спокойно раздавались звуки работающей военной машины, боль, сдавившая виски Таска, отступила.