Папаша говаривал бывало, что женщина может простить многое, вплоть до оскорбления действием, но ее очень легко смертельно ранить обидным словом. Прекрасная половина рода человеческого в этом отношении очень чувствительна – это довольно странно, если принять во внимание их крайнюю практичность в остальных вопросах. Во всяком случае, с тех пор как тыльная сторона ладони моего отца разбила мне в кровь губы, с них никогда не срывалось грубое слово, если оно могло достигнуть ушей женщины. Отец мог бы наверное соперничать с самим профессором Павловым в выработке условных рефлексов. Тут Дэк заговорил вновь.
– Пенни? Ты здесь, моя милочка?
– Да, капитан, – ответила девушка, лежащая рядом со мной.
– О'кей. Тогда можешь приступить с ним к домашнему заданию. Я присоединяюсь к вам, как только закончу все дела в рубке.
– Хорошо, капитан. – Она повернула ко мне голову и сказала мягким хрипловатым контральто: – Доктор Кейпек хотел, чтобы вы просто расслабились в течение нескольких часов и посмотрели пленки. А я буду отвечать на вопросы.
Я вздохнул.
– Слава тебе, господи. Наконец-то хоть один человек готов отвечать на вопросы!
Она ничего не сказала, а просто с некоторым усилием подняла руку и тронула какой-то переключатель. Свет в помещении погас, и перед моими глазами возникло озвученное стереоизображение. Я сразу узнал того, кто был в центре – как узнал бы его, впрочем и любой из миллиардов поданных Империи – и только тут я наконец понял, как грубо и жестоко Дэк Бродбент провел меня.
Это был Бонфорт.
Тот самый Бонфорт, я имею в виду – достопочтенный Джон Джозеф Бонфорт, бывший Верховный Министр, глава лояльной оппозиции и глава коалиции Экспансионистов – наиболее любимый (и наиболее ненавидимый) человек во всей Солнечной Системе.
Мое пораженное сознание заметалось в поисках разгадки и, наконец, пришло к единственному, как мне казалось, логическому выводу. Бонфорт пережил три попытки покушения – по крайней мере, два раза из трех он спасся чудом. А если предположить, что никакого чуда не было? Может быть все они были успешными – просто милый старый дядюшка Джо Бонфорт каждый раз оказывался совсем в другом месте?
Таким способом можно перевести кучу актеров.
Глава 3
Я никогда не лез в политику. Отец всегда предупреждал меня: «Держись от этого подальше, Ларри», – печально говорил он. – «Известность, которая приобретается таким путем – нехорошая известность. Простой народ ее не любит». Я никогда не участвовал в голосовании – даже после того, как была принята поправка 98-го года, дававшая возможность голосовать людям кочевых профессий (к которой, естественно, относится и моя).
Тем не менее, если у меня и были какие-либо политические склонности, то уж никак не к Бонфорту. Я считал его опасным человеком и вполне возможным предателем человеческой расы. Поэтому мысль о том, что меня должны убить вместо него – как бы это выразиться – была мне неприятна.
Но зато, какая роль!
Как-то раз мне довелось играть главную роль в «Д'Эгло», да еще дважды я играл Цезаря в пьесах, заслуживающих этого названия. Но сыграть такую роль в жизни – что же, теперь я могу понять, как один человек ложится вместо другого под гильотину – только ради того, чтобы на несколько мгновений получить возможность сыграть совершенно исключительную роль, ради того, чтобы создать высочайшее, выдающееся произведение искусства.
Я подивился, кто же из моих коллег не смог устоять перед искушением в трех предыдущих случаях. Одно было ясно, они были настоящими артистами, хотя именно их полная безвестность более всего способствовала успеху перевоплощения. Я попытался припомнить, когда состоялись покушения на жизнь Бонфорта и кто из моих коллег, способных сыграть такую роль, умер или пропал из поля зрения в это же время.