Вот на понтон вскарабкался почти голый человек с ластами на ногах и оранжевым баллоном за спиной. Лица человека не было видно, блестело только стекло маски. Вот он стянул маску на лоб, прочистил пальцами уши…
Понтон сегодня был украшен разноцветными флажками – черными, красными, желтыми, синими. Радж как-то сказал, что когда ведутся подводные работы, то выставляются такие флажки.
– По островкам подберемся ближе к понтону, разведаем, что они там делают! – Янг кинулся вниз.
Песок возле воды был притоптан – остались вчерашние следы людей. Тут и там валялись факелы. А где же бомо Яп? Где старая Рата? Сколько ни вглядывались в ту сторону, где суетились возле ящиков солдаты, трупов не увидели. А может, их не убили? Может, они встали ночью и тихонько вернулись домой?
Помчались полосой прибоя, собака весело лаяла и старалась то одного, то другого цапнуть за пятку. Добежали до мыса и сразу плюхнулись в воду – белопенную, быструю в узком протоке. Собака повизжала, побегала по берегу и, осторожно войдя в воду, задирая голову, поплыла за ними.
Возле последнего островка волны были большие, все кругом пенилось и бурлило. Притаились за скалами, понаблюдали… И поняли, что тут приезжие и правда что-то делают под водой. От той четырехугольной машины на колесах клубами валил удушливый черный дым. От нее под воду тянулись черные резиновые шланги. Время от времени к понтону подплывал человек с баллоном за спиной и в маске, и ему подавали сверху то какие-то тяжелые пакеты, то провода.
– Ребята, там что-то грохочет под водой! Так бьет по ушам, ужас просто! – успел нырнуть и тут же выскочил на поверхность Мансур.
Спустились в протоку между третьим и четвертым островками. Янг с Туном нырнули и тут же вынырнули. Правда!
– Не выдержать! Голова раскалывается!
И тут их заметили с понтона: закричали, замахали руками, чтоб выбирались из воды и вообще выметались прочь. Но ребята только заплыли за островок и снова начали следить из укрытия, смотреть, что делается на понтоне, возле понтона и рифов.
Вот из воды один за другим вынырнули двое в масках и с баллонами за спинами. Им помогли влезть на понтон, снять баллоны. А маски посрывали они сами и, тяжело дыша, размашисто терли искривленные, точно от боли, губы, прочищали пальцами уши. Собака нетерпеливо скулила, ей хотелось залаять на незнакомцев, и Мансур сдавливал ее морду, прижимал к скале. Рабочие, хлопотавшие на понтоне, вытаскивали из воды черные шланги, на концах которых зависли какие-то железные штуковины с острыми наконечниками.
– Наверное, какой-то клад спрятали, золото! – у Мансура даже глаза загорелись.
– Дурня такого, как ты! – плюнул Тун.
– Я подплыву туда под водой, погляжу. Я умею плавать под водой! – Мансур пополз со скалы ногами вниз.
– Тише, они отходят! – показал Янг на корму понтона, где затарахтел движок, забурлила вода.
Понтон отплыл медленно, возле борта стоял человек в шортах и пропускал меж ладонями провода, которые уходили под воду.
– Гу-уд! Стоп! – прозвучала на понтоне команда.
– Я ныряю! Потом не найдешь этого места! Придержите пса! – Мансур оттолкнул собаку, собравшуюся полезть за ним в воду, и нырнул. Остановить его не успели.
В тот же миг на понтоне один из мужчин взмахнул рукой, и глухой гул взрыва всколыхнул округу. На месте рифов и атолльчиков, загораживавших вход в лагуну, встали огромные белые столбы воды и обломков кораллов. Опали, тяжело заплюхали в воду обломки рифов.
– Мансур! – испуганно закричали Янг и Тун, ласточками взвились в воздух, бултыхнулись в воду. За ними прыгнула и собака.
Мансур всплыл среди разноцветных рыб, неестественно переворачиваясь на бок, потом показал живот и повернулся на другой бок, начал опускаться на дно.