В другой раз он нежно поддергивал ее за мочку уха и расцеловывал плечи, и утром она находила на коже следы его зуб. Он настоял, чтобы она отрастила волосы под чепцом, и заплетал их в косички. Он объяснял ей магические формулы и учил заклинаниям, рассказывал о ночных духах, с которыми вместе летал над полянами поганок и руинами, над засоленной топью Содома и ледяной пустыней Моря изо Льда. Гурмизах не отрицал, что у него есть другие жены, но все они существа демонической природы, и только Тойбеле человек/./ В ответ на вопрос он их перечислил: Нама, Махлат, Альф, Чулда, Злука, Нафка и Чейма. Всего у демона было семь жен, и он рассказал Тойбеле о каждой из них.
Нама вся клокочет яростью и черна как смоль. Когда они ссорятся, то она плюет в него ядом, а через ее ноздри вырывается пламя и идет дым.
У Махлат лицо пиявки, и если она коснется кого-нибудь своим языком, то несчастный будет заклеймен навеки.
Альф обожает носить украшения из серебра, с изумрудами и бриллиантами. Косы у нее из золотых нитей, а на щиколотках навешаны колокольчики и браслеты. Если пустыни наполняются звоном, то это танцует Альф.
У Чулды глаза зеленые, как крыжовник, и тело кошки. Она мяучит, а не говорит. Совокупляясь, Чулда всегда жует медвежью печень.
Злука – враг новобрачных. Женихов она лишает потенции, а невест подкарауливает в дни Семи благословений, чтобы причинить вред. Стоит молодой выйти из дома под вечер одной, как Злука пускается перед ней в пляс, и та либо теряет дар речи, либо ее хватает удар.
Нафка постоянно изменяет Гурмизаху с другими демонами. Но в коварных речах этой дерзкой распутницы он находит усладу, и поэтому до сих пор она не потеряла для него свою привлекательность.
Как Наме, сообразно ее имени, надлежало бы быть доброй, так Чейме – вздорной и злой. Однако, если хозяйки бывали больны, то Чейма замешивала тесто в их доме, а в бедные дома приносила хлеб, иными словами, она была само милосердие и кротость.
Потом Гурмизах рассказал об их совместных играх в салки над крышами и о всевозможных проделках. «Обычно, – продолжал он, – женщина ревнует, если мужчина имеет близость с другой; но разве можно ревновать к порождению преисподней, пусть и женского пола? Скорее должно быть наоборот». Истории Гурмизаха увлекали Тойбеле, и каждый раз она засыпала его вопросами. Порой под их натиском он решался поведать о том, чего не следует знать ни одному простому смертному: что сокрыто от них о Боге, об его ангелах и серафимах, о небесной обители Бога и о седьмых небесах. А о том, что смертным полагалось знать, и Тойбеле знала, он иногда вдавался в такие подробности, что сомневаться не приходилось – только обитающий в нижнем мире их и может знать. Как всякого грешника, будь то мужчина или женщина, подвергают страшным пыткам в аду: как их варят в котлах с кипящей смолой и бросают в промозглые ямы со снегом, укладывают на гвозди и кидают в жаровни на раскаленные угли, а падшие ангелы, остервенело орудуя плетками из огня, добавляют нестерпимых мук.
И все же самое страшное истязание в аду – это щекотка. Есть такой бесенок по имени Лекиш, и если он уж начнет щекотать прелюбодейку, стопы ее ног и подмышки, то эхо нечеловеческого хохота достигнет даже острова Мадагаскар.
Так Гурмизах развлекал Тойбеле своими рассказами всю ночь, и вскоре она почувствовала, что грустит без него. Летние ночи ей стали казаться слишком короткими, ведь демон покидал ее с первыми криками петухов. Но и пришедшие им на смену зимние ночи едва ли оказались длинней. Все дело в том, что Тойбеле полюбила Гурмизаха, и хотя женщине непозволительно желать дьявола, она тосковала по нему день и ночь.
II
Прошло немало времени с тех пор, как Алхонон стал вдовцом, а между тем свахи не теряли надежды его оженить.