– Вы давно живете в Чикаго?
– Уже пять лет.
– Вам здесь нравится?
– Ничего.
– Вы живете с семьей?
– У меня мать, брат и сестра.
– А отец ваш где?
– Умер.
– Давно?
– Его убили во время одного бунта там, на Юге, – я был еще маленький.
Наступило молчание. Биггеру после рома стало легче.
– И чем же дело кончилось? – спросил Джан.
– Да ничем.
– А как вы к этому относитесь?
– Не знаю.
– Слушайте, Биггер, вот против этого мы и боремся. Мы, коммунисты, хотим, чтоб этого больше не было. Чтоб люди не смели больше так обращаться с другими людьми. Я – член партии. Мэри – сочувствующая. Вы не думаете, что если все мы сплотимся вместе, то сумеем покончить с этим?
– Не знаю, – сказал Биггер. Ром уже ударил ему в голову. – Белых людей много на свете.
– Вы читали об узниках Скоттсборо?
– Слыхал про это.
– Как по-вашему, разве не большое дело мы сделали, что помешали убить этих мальчиков?
– Это очень хорошо.
– Знаете, Биггер, – сказала Мэри, – мы хотим подружиться с вами.
Он ничего не ответил. Он допил свой ром, и Джан снова наполнил стакан. Теперь он уже был настолько пьян, что мог смотреть им прямо в глаза. Мэри улыбалась ему.
– Ничего, вы к нам привыкнете, – сказала она.
Джан заткнул пробкой бутылку с ромом.
– Пожалуй, нам пора, – сказал он.
– Пошли, – сказала Мэри. – Ах да, Биггер, я завтра в девять утра уезжаю в Детройт, и мне нужно, чтоб вы заранее отвезли на вокзал мой сундук. Скажите папе, он даст вам отгулять эти часы. Только это надо не позже половины девятого.
– Ладно, я отвезу.
Джан расплатился, и они вышли на улицу. Биггер уселся за руль. Ему уже стало совсем легко. Джан и Мэри сели на заднее сиденье. Поворачивая руль, Биггер увидел, что Джан обнял Мэри и она тесно прижалась к нему.
– Покатаемся немного по парку, Биггер.
– Хорошо.
Он въехал в Вашингтон-парк и медленно стал кружить по извилистым аллеям. Время от времени он видел в переднее зеркальце, как Джан целует Мэри.
– У вас есть девушка, Биггер? – спросила Мэри.
– Есть, – ответил он.
– Я хочу с ней познакомиться.
Он промолчал. Мэри задумчиво смотрела в пространство, словно строила какие-то планы на будущее. Потом она повернулась к Джану и нежно положила ему руку на плечо.
– Как прошла демонстрация?
– Неплохо. Но полиция задержала трех товарищей.
– Кого?
– Одного нашего парня и двух женщин-негритянок. Да, кстати, Мэри! Их надо взять на поруки, нужны деньги.
– Сколько?
– Три тысячи.
– Я завтра пришлю тебе чек.
– Отлично.
– Ты сегодня много работал?
– Порядочно. До трех был на собрании. Мы с Максом сегодня весь день хлопотали из-за этих денег.
– Он чудный, Макс, правда?
– Это один из лучших наших адвокатов.
Биггер прислушивался, он знал, что они говорят о коммунистических делах, и старался понять. Но он не понимал.
– Джан!
– Да, детка?
– Весной я кончаю университет и тогда вступлю в партию.
– Ты у меня умница.
– Только мне придется быть очень осторожной.
– Будешь работать со мной в комитете.
– Нет. Я хочу работать среди негров. Там больше всего нужны люди. Их так всюду теснят и оттирают.
– Это верно.
– Когда я вижу, до чего довели этих людей, я просто с ума схожу…
– Да, это большое преступление.
– И я себя чувствую такой беспомощной и никчемной. Мне так хочетсяделать что-нибудь. – Я всегда знал, что ты придешь к нам.
– Джан, у тебя много знакомых негров? Я тоже хочу познакомиться с ними.
– Я знаю очень немногих. Но ты познакомишься с ними, когда вступишь в партию.
– Они такие непосредственные! Это замечательный народ! Если б только удалось поднять их на борьбу…
– Без них революция невозможна, – сказал Джан. – Их необходимо организовать. Они сильны духом. Они много могут дать партии.