Но мозг его остался глух; Стар был рационалист по взглядам, причем доходил до всего без опоры на книги, - и он только-только выкарабкался из
тысячелетних древностей еврейства в конец восемнадцатого века. Крах его убеждений был бы ему невыносим - Стар хранил свойственную самоучкам-
парвеню пылкую верность вымечтанному прошлому.
Встреча состоялась в комнате, которую я называла "интерьерной", - ее и еще пять комнат отделал и обставил художник по интерьеру, приезжавший
к нам от Слоуна, и термин запомнился мне с той давней уже поры. Комната была донельзя интерьерная: ангорской шерсти ковер наинежнейшего
рассветно-серого оттенка - нога не поднималась на него ступить; и серебристые панели, и обтянутые кожей столы, и картины кремовых тонов, и
хрупкие изящные вещицы казались все такими легкозагрязнимыми, что мы дыхание сдерживали, входя; но, бывало, когда окна раскрыты и гардины
капризно шелестят под ветром, станешь в дверях и любуешься. Комната эта была прямой потомок старой американской гостиной, куда пускали только по
воскресеньям. Но для встречи она как раз подходила, и я надеялась этим способом ее освоить, убавить ей лоска и придать характера.
Стар прибыл первым. Он был бледен, нервничал, но голос оставался, как всегда, негромким и приветливым. У Стара была открытая мужская повадка
- он подходил к вам прямо и вплотную, точно убрав с дороги все мешавшее, и вникал в вас с живым, непринужденным интересом. Я поцеловала его ни с
того ни с сего и повела в "интерьерную".
- Когда кончаются ваши каникулы? - спросил он. Мы уже затрагивали прежде эту увлекательную тему.
- Чтобы вам понравиться, мне надо бы, наверно, стать чуть меньше ростом? - спросила я в ответ. - Я могу носить плоскую прическу и перейти на
низкий каблук.
- Поедем вечером обедать, - предложил он. - Все будут думать, что я ваш отец, ну и пусть.
- Я обожаю поседелых, - заверила я. - Мужчина должен подпираться костылем, а иначе это просто детское амурничанье.
- А много у вас было амурничанья?
- Достаточно.
- Люди влюбчивы и разлюбчивы, цикл то и дело повторяется, да?
- Примерно каждые три года, по словам Фанни Брайс. Я в газете на днях читала.
- Не пойму, как у людей так ловко это получается. Но приходится верить глазам. Причем каждый раз у всех у них такой убежденно-влюбленный
вид. И вдруг убежденность исчезает. А потом заново является.
- Вы слишком закопались в свои фильмы.
- И неужели во второй, и в третий, и в четвертый раз эта убежденность не слабеет?
- Напротив, крепнет, - сказала я. - Каждая новая влюбленность всегда убежденнее предыдущей.
Над этими словами он подумал и как будто согласился с ними.
- Пожалуй, что так. Каждая новая всегда убежденней.
Тон его не понравился мне, и я вдруг поняла, что он очень тоскует.
- Прямо наказание, - сказал он. - Скорей бы прошло и ушло.
- Ну зачем вы! Просто партнерша попалась не та. Тут доложили, что явился Бриммер - коммунист, - и я разлетелась к дверям его встречать,
поскользнулась на одном из ковриков-паутинок и чуть-чуть не угодила ему в объятия.
Он был приятной внешности, этот Браммер, - слегка смахивал на Спенсера Трейси, но лицо тверже, осмысленнее, выразительней.