куда там человеку! Но воином она от этого не станет.
- Ты и тут прав, - кивнул Хэсситай. - Я не воин и воином не буду.
Прав парень, прав! Зачем быть воином, когда можно быть обезьяной и кривляться на потеху людям? Зачем убивать, если можно веселить? Зачем быть страшным, если можно быть смешным?
Это простое и спокойное признание повергло Нэкки в изумление - да кем же еще и быть человеку, как не воином? Затем оно понемногу сменилось отвращением.
- На твоем месте я бы себе горло перерезал, - выдохнул Нэкки.
- Зачем? - удивился Хэсситай, мыслями все еще пребывая среди толпы, на ярмарочных подмостках. - Это ведь не смешно.
- Ты рехнулся, - прошептал Нэкки, не вполне уверенный, стоит ли ему верить собственным ушам.
- Да, - кротко согласился Хэсситай. Может, с точки зрения Нэкки он и впрямь рехнулся, отказываясь от пути воина, - зато взамен он приобрел нечто куда более важное. И оружие, разящее вернее меча. Смех - это тоже своего рода меч, и он надежнее того меча, чью рукоять сжимает потная ладонь.
- Таких, как ты, надо уничтожать, как бешеных собак, - тоном, не ведающим сомнений, произнес Нэкки. - Жаль, что мастер Хэйтан не дал нам тогда тебя удавить. Теперь ему, бедняге, придется заняться этим самому.
- Что?! - Вопрос был настолько удивленным, что даже не звучал удивленно. Голос Хэсситая был ровным и невыразительным. Восклицание сорвалось с его уст почти случайно - он и не надеялся, что разъяренный Нэкки снизойдет до ответа. Однако Нэкки все же снизошел: его ярость жаждала выплеснуться в слова.
- Мастер сам слышал, как ты предавал его и всех нас, - процедил Нэкки.
- Где... слышал? - еле шевеля губами, промолвил Хэсситай. Он понял, понял сразу - где... но не хотел понимать. Он хотел надеяться.
- В тюрьме, где же еще? - передернул плечами Нэкки. - Или ты нас еще где-нибудь предавал?
Надеяться было глупо. Глупо и бессмысленно. Так вот оно что... вот, значит... вот почему Нэкки пытался всадить в него нож... вовсе не по собственному почину... вот оно... вот почему на него объявлена охота... охота, говорите?.. а Нэкки - один из охотников?
Рука Хэсситая взметнулась мгновенно, и Нэкки не успел уклониться. Хэсситай схватил его за шиворот и с силой встряхнул.
- Слушай и запоминай, - с яростной отчетливостью произнес бывший воин. - Я вас предавал, предаю и предавать буду. Всем своим существованием.
Он отпустил Нэкки и слегка толкнул его в грудь рукоятью ножа, который он так и не выпустил.
- А теперь иди к мастеру Хэйтану, - совершенно уже издевательски закончил Хэсситай, - и передай ему, что негоже за головой предателя сосунков посылать. Если ему нужна моя голова, пусть приходит за ней сам.
Нэкки уставился на него ошалелыми глазами, потом охнул, развернулся и бросился бежать. Даже про нож свой позабыл. Хэсситай долго глядел бывшему сотаиннику вслед. Когда Нэкки исчез за деревьями, Хэсситай выпустил нож, и тот упал, по самую рукоять воткнувшись в мягкую мшистую землю. Хэсситай пинком выворотил его из земли, но подбирать не стал. Нож валялся у его ног. Лезвие поблескивало во мху, как маленькая стальная лужица.
Хэсситай вздохнул, губы его судорожно дернулись, пытаясь сложиться в улыбку, - и замерли, когда слеза угодила ненароком в уголок рта.
Это не смешно - так он, кажется, сказал Нэкки? Вестимо дело, не смешно. Если бы было смешно, разговор совсем бы по-другому обернулся. Этот болван еще о верности вздумал разглагольствовать! О том, что он называет верностью.